В свое время в национальных окраинах бывшей империи приветствовали лозунги Октябрьской революции, в 1917 г. с удовлетворением восприняли Декларацию прав народов России, подписанную председателем СНК В. И. Лениным и народным комиссаром по делам национальностей И. В. Сталиным. Советское правительство обязалось соблюдать равенство и суверенность народов; признавать право народов на свободное самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельных государств; обеспечивать свободное развитие национальных меньшинств1.

Сформированная в начале 1920-х годов национальная советско-партийная номенклатура с доверием отнеслась к "Центру" и политику на местах строила в соответствии с заявленными принципами о правах народов. Скоро эйфория прошла: "Центр" дал понять, что игра в суверенитет окончена. Стремление национальных деятелей воспользоваться своими правами нарком по делам национальностей заклеймил как "национал-уклонизм", противоречащий политике пролетарского интернационализма. 6 июля 1921 г. на собрании тифлисских организаций КП Грузии Сталин заявил о настоятельной необходимости "ликвидировать националистические пережитки, вытравить их каленым железом", "раздавить гидру национализма"2.

Свою позицию по отношению к "национал-уклонизму" Сталин изложил 22 сентября 1922 г. в письме Ленину3. "За четыре года гражданской войны, – писал он, – когда мы ввиду интервенции вынуждены были демонстрировать либерализм Москвы в национальном вопросе, мы успели воспитать среди коммунистов, помимо своей воли, настоящих и последовательных социал-независимовцев, требующих настоящей независимости во всех смыслах и расценивающих вмешательство Цека РКП, как обман и лицемерие со стороны Москвы". Мы переживаем такой этап развития, говорилось в письме, когда коммунисты молодого поколения на окраинах "игру в независимость отказываются понимать как игру, упорно признавая слова о независимости за чистую монету и так же упорно требуя от нас проведения в жизнь буквы конституций независимых республик". Сталин считал, что окраины должны беспрекословно подчиняться Центру; "если мы теперь же не заменим формальную (фиктивную) независимость формальной же (и вместе с тем реальной) автономией, то через год будет несравненно труднее отстоять фактическое единство советских республик".

В письме Сталина речь идет о государствах, которые вскоре вошли в состав СССР на правах союзных республик, но "социал-независимовцы", требовавшие "реальной независимости", были не только на Украине, в Белоруссии, Закавказье, но и в составе автономий РСФСР. Национальная партийно-советская номенклатура, как и творческая интеллигенция, не подозревала, что декларации 1917 г. о правах наций являлись фикцией, политической "игрой", на которую вынуждено было пойти советское руководство в интересах борьбы против внутренней и внешней контрреволюции.

Истинная сущность деклараций раскрылась в ходе дискуссий по национальному вопросу в момент образования СССР. На X Всероссийском съезде Советов (1922 г.) Сталин на заседании фракции РКП(б) выдвинул идею: сформировать союзные ЦИК и СНК за счет представителей независимых республик – Украины, Белоруссии, Грузии, Армении и Азербайджана. Ему возразил М. Х. Султан-Галиев, председатель коллегии Мусульманского комиссариата4. Он заявил, что статус автономии унижает национальное достоинство нерусских народов, и предложил уравнять автономные республики по статусу с независимыми республиками. Туркестанская АССР, Башкирская АССР, сказал Султан-Галиев, по территории, численности населения, природным ресурсам стоят не ниже независимых республик. Глава Мусульманского комиссариата считал недопустимым разделять национальности на те, которые "имеют право вхождения в союзный ЦИК, и на национальности, которые не имеют этого права… на пасынков и настоящих сыновей"5. Сталин отверг предложение Султан-Галиева, назвал его идею реакционной, направленной "против объединительных волн в низах".

Популярный в мусульманских кругах деятель, Султан-Галиев отстаивал свою точку зрения. На XII съезде РКП (б) (1923 г.) он заявил, что предложения Сталина "не разрешают национального вопроса", и вновь высказался за расширение прав автономий, повышение их статуса до уровня субъектов СССР.

Не вызывало сомнений, что у Султан-Галиева – принципиального противника "фиктивной независимости" автономий – найдется немало сторонников среди мусульманских деятелей; уже через несколько дней после выступления на съезде он был исключен из РКП(б), как "антипартийный и антисоветский элемент", снят со всех постов. В вину Султан-Галиеву вменили его проект создания Туркестанской Федерации – объединения мусульманских регионов России с сопредельными тюркскими территориями: Киргизией, Хивой, Бухарой, Кашгарией и, возможно, северными районами Афганистана6 и Ирана, населенными тюрками. Если Центр признает право народов Закавказья на федерацию, указывал он, почему не признать целесообразной такую же форму и для тюркских народов России?

В своем стремлении к созданию мусульманского государства на этнической основе Султан-Галиев был не одинок. В январе 1920 г. с аналогичной идеей выступил на V краевой конференции Компартии Туркестана председатель Краевого мусульманского бюро Т. Рыскулов7. Он предлагал "Туркестан, состоящий из пяти областей, считать страной тюркских народностей – киргизов, сартов, узбеков, туркменов, каракалпаков, кипчаков, включая сюда таджиков". В его докладе содержался пункт, представлявший угрозу единству Российской Федерации: "В состав Тюркской республики могут приниматься желающие войти в нее тюркские республики". Таким образом, в проектируемое государственное образование приглашались и татары, башкиры, чуваши, якуты, хакасы, тувинцы, тюркские народы Кавказа. Это была идея "Великого Турана", пропагандируемая в Туркестане и в сопредельных странах пантюркистами; конфедерацию предполагалось создать под эгидой Турции.

Идею Рыскулова одобрила часть мусульманской интеллигенции и коммунистов Туркестана. Но ЦК РКП(б) отклонил проект создания независимой от РСФСР Тюркской республики (с своей мусульманской армией, с передачей дипломатических и торговых отношений в ведение ТуркЦИК). Рыскулов не был передан на растерзание партийных активистов. Очевидно потому, что он не стал спорить со Сталиным, с ним обошлись вполне корректно – изолировали от сторонников в Туркестане, назначив заместителем наркома по делам национальностей.

Взгляды Султан-Галиева и Рыскулова в республиках с мусульманским населением разделяли многие. Усиление централизации в управлении союзным государством, нежелание высшего руководства считаться с историческими и религиозными традициями народов бывших колониальных окраин, вызывали в автономиях недовольство в среде не только национальной интеллигенции, но и партийно-советской номенклатуры. Партийная идеология оценивала такого рода настроения как уклон к буржуазному национализму. Но чтобы не раздражать национальную элиту, ответственность за проявления "национал-уклонизма" возлагалась на извечного врага "инородцев" – сторонников идеологии великорусского, великодержавного шовинизма. В этом смысле и был составлен проект резолюции IV совещания ЦК РКП с ответственными работниками национальных республик и областей (июнь 1923 г.), где был дан показательный "бой" "националистическим, пантюркистским идеям" Султан-Галиева8.

При его обсуждении С. Саид-Галиев, председатель СНК Крымской АССР9, внес уточнение: это не реакция на великорусский шовинизм, а "результат природного национализма, который без всякого великодержавного шовинизма был бы всегда таким же национализмом, ибо пантюркистское движение, которое хочет создать тюркскую федерацию – это движение есть. Его отрицать нельзя, оно связывается с панисламизмом"10. С Саид-Галиевым был солидарен Ш. Н. Ибрагимов, представитель Башкирской АССР при ВЦИК РСФСР11. Он указал на исторические предпосылки национал-уклонизма в восточных республиках: до Октябрьской революции получили развитие панисламистское и пантюркистское течения; после революции их сторонники вошли в состав партийных организаций. Ибрагимов напомнил участникам совещания, что в 1919 г. на съезде коммунистов народов Востока Султан-Галиев выставил программу организации восточной коммунистической партии, так как "не доверял Российской Компартии, не доверял тому, что она сможет довести так наз. бывшие угнетенные национальности до того положения, при котором они смогли бы раскрепоститься". Ибрагимов предложил пересмотреть состав местных работников, "в том числе татарских и башкирских", с каждым персонально переговорить; если "эту дурость, которую развил Султан-Галиев, не выбросят из головы, нужно гнать из партии"12.

А. И. Икрамов, секретарь ЦК Компартии Туркестана [13], также признал, что в республиках Средней Азии среди коммунистов есть сторонники Султан-Галиева – "через Советскую власть хотят автономию получить, освободить в буржуазном смысле окраины". Икрамов сообщил, что в Туркестанской АССР существует контрреволюционная организация, которая состоит из интеллигентов; в этой среде вы не встретите ни одного, "кто был бы вполне доволен нашей политикой"14.

С Икрамовым не согласился М. Д. Халиков, председатель Совнаркома Башкирской АССР15: национализм на окраинах – не результат действий каких-то националистических сил, а следствие шовинистических выпадов "со стороны русских товарищей. На такие явления мы реагировали… писали многочисленные письма в ЦК, писали, ездили, надоедали". И не только в Башкирии, но и в других республиках "имеется недовольство как раз не на почве организации панисламистских организаций, а… на почве того великодержавного шовинизма, который зачастую проявляется"16.

И. К. Фирдевс, секретарь Крымского обкома партии [17], предостерег против того, чтобы оценивать националистическую тенденцию, в том числе "султан-галиевщину", как явление всероссийского масштаба; в прошлом "было много колебаний абсурдных мнений в отношении национального вопроса"; это область, "где больше всего сомнений и где труднее всего провести ту или иную выдержанную линию". Фирдевс справедливо заметил, что в Башкирии, Татарии, Туркестане, в Крыму, и, в особенности, в Оренбургской губернии, между коммунистами были большие разногласия по поводу путей и методов решения национального вопроса; не все понимали, что было ошибкой "подходить к восточным работникам, к развитию пролетарской революции на Востоке с таким трафаретом, как к рабочим Петрограда или Москвы". Трудно было, сказал И. К. Фирдевс, определить формы организации и методы работы; в Крыму, например, часть коммунистов оспаривала необходимость создания Мусульманского комиссариата, сопротивлялась созданию мусульманских частей в Красной Армии; все разногласия сводились к вопросу о том, какие формы соответствуют местным условиям, какие нет18.

Д. З. Мануильский, секретарь ЦК КП Украины [19], напомнил, что Султан-Галиев в татарской среде популярен, как революционер-большевик; он участвовал в формировании национальных частей Красной армии, работал во многих учреждениях на самых ответственных постах, имеет революционные заслуги. Оценивая его деятельность, следует учитывать, что XII партийный съезд указал на борьбу с великодержавным шовинизмом, как на первоочередную задачу, но это развязало в стране национальную стихию: постановления съезда "становятся в известном смысле хартией для коммунистов национальностей, угнетавшихся царской империей, в борьбе против великорусского шовинизма"; по их мнению, решения съезда должны осуществляться партией, главным образом "в лице великорусской части ее". "Но если мы из решений XII партийного съезда сделаем своего рода "хартию вольностей" для наших национальностей, – сказал Мануильский, – и если коммунисты бывших угнетавшихся национальностей возьмут на себя в этом направлении инициативу, то… мы будем способствовать только развязыванию этой национальной стихии". Мануильский считал, что делу Султан-Галиева придали чрезмерное значение: на окраинах это заурядное явление; коммунисты должны бороться с национализмом в своей среде: русские – со своим национализмом, а коммунисты-националы – со своими националистическими уклонами20.

Такая постановка вопроса вызвала эмоциональную реакцию Н. А. Скрыпника, наркома юстиции УССР21: "Мы имеем до сих пор… непреодоленную стихию сознательного великодержавничества"; это "чудище обло, огромно, стозевно и лаяй". Оно живет на территории всего Союза ССР. "Нужно заткнуть глотку сему чудовищу и это устранит, наконец, ту почву, на которой появляются националистические уклоны… вроде султан-галиевщины"22.

Наиболее объективную оценку националистическим тенденциям дал М. В. Фрунзе (уроженец Киргизии). Отметив, что в партийной среде обозначились группировки, которые проявили себя и у татар, и в Грузии, и на Украине, он указал, что корни этого явления "кроются в том совершенно здоровом и естественном протесте" на местах "против линии… великодержавного, или великорусского, шовинизма", а также в "факте естественного неравенства, вызывающегося отсталостью ряда национальностей. Наконец, здесь имеет место и наличие националистических настроений". По мнению Фрунзе, группировки, подобные тем, к какой принадлежал Султан-Галиев, проводили правильную линию с точки зрения директив партии, но по существу их действия – это "выражение мелкобуржуазной идеологии, прикрывающейся коммунистическим флагом". Фрунзе считал, что для преодоления буржуазно-националистических взглядов следует изжить великодержавные настроения, оказать реальную помощь восточным народам в ликвидации экономического неравенства. Борьба с националистическими тенденциями в среде коммунистов не означает, что партия должна от них избавиться, это "неверный подход. Многие из этих товарищей не безнадежны для партии и могут стать настоящими коммунистами. И не только они, а все те элементы интеллигенции, которые сейчас формулируют общественное мнение в этих окраинных республиках, должны быть объектом нашей политической деятельности. Мы должны поставить задачу привлечь их к себе"23. Но голос Фрунзе не был услышан.

Основной докладчик, председатель Центральной контрольной комиссии РКП(б) В. В. Куйбышев обрушился с критикой на тех, кто считал, что применение термина "султан-галиевщина" неправомерно, что дело Султан-Галиева – лишь частный случай. Те, кто против его применения, заявил Куйбышев, пытаются устранить из поля зрения тот вопрос, по поводу которого, по существу, и созвано совещание; "Султан-Галиев и его сторонники – контрреволюционеры, им не место в нашей партии; нужно вычистить попутно с ним и все то, что за ним шло: с кем он сносился, с кем переписывался, кого он в будущем мыслил связать с басмаческим движением и т. д. Всех их надо немедленно автоматически выкинуть из партии"24.

Введение в политический словарь термина "султан-галиевщина" имело целью создать в коммунистической среде представление, что в восточных республиках существует мощное контрреволюционное течение; таким образом власти предержащие получали легальную возможность ликвидировать "национал-независимцев" в любом национальном варианте. IV совещание обозначило зловещую веху в истории многонационального Советского государства: наступил этап беспощадного уничтожения "гидры национализма". В заключительной части своего доклада Куйбышев сделал откровенное заявление: "Данное совещание несет не мир, а меч". "Пророк" знал, что итогом совещания должны стать массовые репрессии25.

Султан-Галиев был жестоко наказан: его уничтожили как инициативного политического деятеля. Разоблачением татарского "контрреволюционера" генеральный секретарь ЦК и его сподвижники преподали урок всем. Но многие коммунисты продолжали мужественно отстаивать свои политические взгляды. Идеи национальной независимости, граничившие в силу исторических причин с сепаратистскими тенденциями, в последующие 1924 – 1929 гг. проявились во всех автономиях Российской Федерации.

Сопротивление централизации: "Вы хотите загнать нас в это стойло, где все согласовывается…" Национально-государственное строительство в первой половине 1920-х годов проходило в условиях борьбы с внутренней и внешней контрреволюцией. Правовой статус всех созданных в период гражданской войны автономных республик, до принятия их конституций, определялся декретами ВЦИК и СНК РСФСР об образовании автономий; система органов власти строилась в соответствии с Конституцией РСФСР и включала местные советы, ЦИК и СНК республик; тщательно разграничивалась компетенция комиссариатов федерального и местного значения.

В частности, декретом ВЦИК от 27 мая 1920 г. об образовании Татарской АССР учреждались наркоматы: внутренних дел, юстиции, просвещения, здравоохранения, социального обеспечения, земледелия, продовольствия, финансов, а также Совет народного хозяйства, Рабоче-крестьянская инспекция. В целях сохранения единства финансовой и хозяйственной политики, подчеркивается в декрете, наркоматы продовольствия, финансов, СНХ, отделы труда и путей сообщения, РКИ, управление почт и телеграфов при НКВД "остаются в непосредственном подчинении соответствующих наркоматов РСФСР" и обязаны исполнять их распоряжения и инструкции; наркоматы внутренних дел, юстиции, просвещения, здравоохранения, социального обеспечения, земледелия – "автономны в своих действиях и ответственны перед ВЦИК"26.

Нормы этого декрета стали основополагающими и для других автономных республик, но с некоторыми уточнениями. В постановлении ВЦИК от 20 января 1921 г. о создании Дагестанской АССР указывалось, что центральные наркоматы свои распоряжения и мероприятия по отношению к подведомственным наркоматам Дагестана проводят через Совнарком Дагестанской АССР27.

В декрете ВЦИК и СНК от 18 октября 1921 г. о Крымской АССР дана более осторожная формулировка: наркоматы республиканского значения (просвещения, земледелия, социального обеспечения и т.д.) ответственны перед Крымским ЦИК, Крымским СНК и ВЦИК28. Согласно декрету ВЦИК об образовании Киргизской (Казахской) АССР29 от 26 августа 1920 г. эти же наркоматы "автономны в своих действиях и ответственны непосредственно перед Центральным Всероссийским Исполнительным Комитетом"30. О республиканских ЦИК и СНК, учрежденных этим же декретом, в данном контексте не упоминается.

Все декреты, посвященные созданию автономных республик, содержали обязательный пункт: финансовыми и техническими средствами автономная республика снабжается из общих средств РСФСР.

Из-за низкого уровня экономического развития, отсутствия промышленных отраслей, являющихся источниками национального дохода, национально-государственные образования РСФСР в первые годы существования СССР не имели самостоятельной финансовой базы. Поэтому основной формой бюджетного регулирования являлись дотации. 29 декабря 1924 г. ВЦИК и СНК РСФСР утвердили Положение о государственном субвенционном фонде для финансирования местных бюджетов. Фонд был создан для оказания помощи автономным республикам, областям и губерниям Российской Федерации в интересах их социально-экономического развития31. В 1925 – 1931 гг. субвенции – целевые государственные пособия – были основным источником пополнения местных бюджетов, позднее этим источником стали отчисления от государственных доходов и налогов.

21 апреля 1925 г. ВЦИК и СНК РСФСР приняли "Положение о бюджетных правах автономных советских социалистических республик", в соответствии с которым бюджеты автономий подлежали включению в единый государственный бюджет Российской Федерации в качестве его составных частей. Предварительный проект росписи доходов и расходов представлялся в СНК РСФСР и после рассмотрения в Бюджетной комиссии – на окончательное рассмотрение ВЦИК. Кредиты Наркомат финансов Российской Федерации направлял на места через наркоматы финансов автономных республик. Если же в течение года возникала экстренная потребность в финансировании какого-либо ведомства, Совнарком автономии имел право направить в СНК Российской Федерации мотивированное ходатайство о сверхсметном ассигновании.

Хотя этот документ назывался "Положением о бюджетных правах автономных… республик" в нем именно "права" автономных образований не были определены, за исключением права представлять проекты росписей доходов и расходов в Совнарком РСФСР. Что касается возможности оказывать влияние на распределение средств общероссийского государственного бюджета, то об этом в документе ничего не говорилось. "Положение" не устраивало руководителей автономных республик, убежденных в том, что субъекты Федерации – носители национального суверенитета – должны участвовать в распределении финансовых ресурсов страны.

В октябре 1925 г. на сессии ВЦИК XII созыва при рассмотрении проекта государственного бюджета развернулась острая дискуссия по поводу финансирования автономных образований. Лидеры республик заявили, что национальная экономика и культура финансируются в недостаточной степени и выразили уверенность в том, что "большей частью союзного бюджета пользуется РСФСР". (Под РСФСР, очевидно, подразумевались русские губернии и области Российской Федерации.)

Критикам распределения бюджетных средств возразил Д. Б. Рязанов, директор Института К. Маркса и Ф. Энгельса: "Все республики должны знать, что РСФСР приносит громадные жертвы в пользу СССР, приносит эти громадные жертвы тогда, когда крестьянство РСФСР находится в худшем положении, чем крестьянство остальных членов Союза ССР. И не только крестьянство, это надо подчеркнуть". Известное недовольство распределением средств, сказал Рязанов, объясняется двумя причинами: не разработана теория союзного бюджета; "не все члены ВЦИК имеют представление о том, как строится бюджет… Мы до сих пор еще не определили точно тех принципов, оснований, на которых будем распределять общую сумму доходов по Союзу между различными членами Союза. Нам представили бездефицитный бюджет, но бюджет совершенно произвольный… Не выработаны принципы распределения всей массы поступающих по территории Союза ССР доходов"32. Рязанов осудил "увлечение местническими интересами" и призвал освободиться от "местного, иногда отдающего кулачеством, патриотизма районов, губерний, областей… Осознавая свои обязанности перед местами, – сказал он, обращаясь к членам ВЦИК, – вы должны помнить, что еще выше ваши обязанности перед СССР, перед пролетариатом всего мира и перед будущими судьбами Советской Социалистической Республики". Подчеркивая ведущую роль РСФСР, российского крестьянства, "и не только крестьянства", в экономическом возрождении национальных регионов, Рязанов, вероятно, имел в виду роль русского рабочего класса, крупных промышленных центров России в переустройстве народного хозяйства национальных окраин. Некоторые участники собрания не замедлили выступить с гневным протестом.

Дж. Галли, инструктор ВЦИК: "Странно слышать заявление тов. Рязанова, который говорил, что на горбе русского крестьянина мы несем расходы РСФСР и СССР… РСФСР и СССР не из филантропических соображений помогают друг другу", взаимопомощь направлена "на то, чтобы вызвать подъем производительных сил отсталых районов.., чтобы мы вышли из бедного состояния. Тов. Рязанову, как известному комментатору марксизма, должно быть известно, что с уничтожением экономического неравенства уничтожится и политическое неравенство. И национальный антагонизм в том числе"33.

Тема получила развитие в речи председателя СНК Башкирской АССР М. Халикова: Башкирская республика в форме налоговых и неналоговых поступлений сдала Наркомфину в 1924 г. 2,5 млн. руб., а в 1925 г. – 4 млн. рублей. Но когда дело доходит до распределения средств, то "потребности автономных республик особенно подвергаются сокращению со стороны Наркомфина РСФСР". Автономным республикам необходимая финансовая помощь не оказывается, "некоторые автономии в этом году совершенно обижены"; при росте общероссийского бюджета на 43%, бюджет Башкирской Республики увеличивается на 25% – это мизерная сумма; мы даем 4 млн. руб. излишков, а наш бюджет увеличивается в половинном размере; это "явно несправедливый подход, это – непонимание финансового и хозяйственного положения автономных республик. Это показывает, что Наркомфин совершенно не считается с теми потребностями, которые имеются у нас в автономных республиках"34.

В дискуссию включился председатель Госплана РСФСР А. М. Лежава35. Он упрекнул председателя СНК Башкирской АССР в том, что тот докладывал не о результатах деятельности своего правительства, а о финансовых потребностях Башкирии, для "удовлетворения которых не хватит и половины бюджета РСФСР". Халиков тотчас возразил: "Мы далеки от местничества… Для землеустройства должны быть отпущены безвозвратные суммы… Есть ли здесь местные интересы, или они содержат и общегосударственные интересы? Мы просим выделить средства на строительство железной дороги Оренбург-Уфа, на развитие местной промышленности, организацию медеплавильного производства. Если тов. Лежава откажется от отпуска долгосрочной ссуды, мы возражать не будем… местными средствами, исходя из общегосударственных интересов, будем развивать эти отрасли промышленности… Если тов. Лежава считает, что бюджет уже утвержден и его ломать нельзя, то я не настаиваю на нашей просьбе; спрошу только тов. Лежаву: нельзя ли получить от нас меньше того, что наметили получить… нельзя ли брать поменьше, исходя из огромных потребностей республики?" Башкирия, саркастически заметил Халиков, "не африканская Сахара, не киргизская [казахская] пустыня: в республике проживает 2,5 млн. населения, потребности которого приходится учитывать". Председатель башкирского Совнаркома дал председателю Госплана РСФСР урок политической сознательности: "Восемь лет революции и практической работы по созданию Советского государства нас достаточно научили не исходить из принципа – "Даешь все!", а исходить из общегосударственных интересов"36.

На сессии особенно много замечаний было высказано по поводу нарастающей централизации в управлении страной. Председатель Сибирского краевого исполкома М. М. Лашевич37 раскритиковал деятельность Совнаркома РСФСР, который сдерживает инициативу исполнительных комитетов: "Нельзя управлять огромным регионом, когда тебе говорят: "Потерпите, подождите!" Мы выросли, мы научились руководить. Мы хотим управлять, а не согласовывать.., а Совнарком желает оставить все по-старому… Настало время, когда по отношению к местам надо проявить больше доверия". Было время, напомнил Лашевич, когда "мы плохо разбирались в обстановке, не было опыта, нужна была большая централизация сверху, тогда мы не протестовали… Это время миновало. Мы хотим управлять, а вы хотите загнать нас в это стойло, где все согласовывается"38.

Лашевич и Халиков задали тон всей дискуссии. Обсуждалась компетенция краевых, окружных и областных исполкомов. Основное противоречие заключалось в том, что округа и автономные области по своим политическим и хозяйственным характеристикам соответствовали развитым российским губерниям, но их права ограничивались, районы вообще были лишены административных прав. П. А. Богданов, председатель Северо-Кавказского крайисполкома39, заявил: в крае, объединяющем 20 округов и 8 автономных областей, достигнуты определенные успехи в развитии сельского хозяйства, но краевая администрация лишена возможности самостоятельно решать многие вопросы местного значения.

Наркому внутренних дел РСФСР А. Г. Белобородову40, был задан вопрос: "К чему приравниваются права краевых исполкомов – к правам ЦИК республик или исполкомов губерний?" Нарком не был готов ответить на вопрос, не разработанный в законодательном порядке, и, учитывая, что лучший метод защиты – нападение, принялся обличать представителей автономных республик – членов ВЦИК в том, что они "не в состоянии объяснить, в чем суть их требований… Прежде чем говорить о передаче прав [от центральных органов], нужно конкретно поставить вопрос – какие права хотите получить?.. Товарищи кавказцы, вы пришли в московские учреждения? Принесли документы, в которых было бы сказано о нужных вам правах?"

Ошеломленные "кавказцы" молчали. Реплику с места бросил немец В. А. Курц, председатель СНК АССР НП41: "Мы пришли, принесли!" Белобородов (в обличительном тоне): "Вы требовали больше, требовали самостоятельного творчества в государстве, где налоговая система едина, где она регулируется центральным правительством… Этот вопрос не только финансовый, но и политический. Этот пункт правительство не приняло. Но какие упреки вы можете бросить правительству, что оно не расширяет ваших прав, если у вас не было конкретных предложений?"42 (Нетрудно увидеть, что нарком – единственный на сессии противник расширения полномочий субъектов федерации – тривиально исказил факты.)

Протесты депутатов возымели действие, Бюджетная комиссия ВЦИК высказалась за расширение прав субъектов Федерации; Совнарком РСФСР в свою очередь представил проект резолюции, уточняющей компетенцию краевых исполкомов. Но Богданов в этом проекте Совнаркома усмотрел хитрую уловку. "Я очень приветствую, – сказал он, – что комиссия ВЦИК вносит предложение о расширении прав [субъектов Федерации]. Резолюцию, предложенную СНК, – рассмотреть вопрос о правах крайисполкомов с целью "уточнения компетенции крайисполкома" – принять нельзя. "Расширение" и "уточнение" – разные вещи. Расширение – это прибавление прав, а уточнение – это перетасовка. Поэтому мы категорически возражали в комиссии СНК против "уточнения прав", возражаем и здесь"43.

Проблема компетенции субъектов Федерации стала камнем преткновения и при обсуждении другого пункта повестки дня – проекта Положения о народных комиссариатах. Согласно проекту, наркоматы разделялись на две категории: объединенные (федерального значения) – ВСНХ, РКИ, труда, финансов, внутренней торговли; и необъединенные (республиканского значения) – внутренних дел, земледелия, юстиции, просвещения, здравоохранения, социального обеспечения. Объединенные наркоматы предстояло подчинить непосредственно Совнаркому и Президиуму ВЦИК РСФСР; необъединенные – президиуму ЦИК автономной республики; в проекте содержался пункт, согласно которому Президиум ВЦИК имел право сноситься с наркоматами автономий, принимать соответствующие решения, минуя ЦИК автономной республики.

Делегаты справедливо расценили это как покушение на суверенитет автономий. Председатели совнаркомов автономных республик: Башкирской – М. Халиков, Дагестанской – Н. Самурский44, Немецкой – В. Курц45 написали в Президиум ВЦИК заявление с просьбой внести поправку в проект. "Согласно декретам об образовании автономных республик, – говорилось в документе, – …неоднократным заявлениям тов. Сталина на партийных съездах… о полной автономии культурно-административной жизни, ввиду особых условий ранее угнетенных окраин нашей Федерации, необъединенные наркоматы вполне автономны, то есть независимы от наркоматов РСФСР и ответственны только перед ЦИК своих республик… Согласно ст. 47 Конституции РСФСР, ЦИК автономных республик не только обладают правом полного распоряжения своими наркоматами, но и никто помимо них не может устанавливать формы работы этих наркоматов… Предоставление ВЦИК и его президиуму прав устанавливать эти взаимоотношения помимо ЦИК автономных республик противоречит декретам об автономии и низводит на нет всю автономность"46.

Протест не был принят, хотя декретами ВЦИК и СНК было установлено: за деятельность необъединенных наркоматов несут ответственность республиканские центральные исполнительные комитеты. 31 октября 1925 г. ВЦИК под давлением ответственных работников ЦК, ВЦИК и Совнаркома утвердил Общее положение о наркоматах РСФСР, которым был определен жесткий курс на централизацию: "Необъединенные народные комиссариаты РСФСР… непосредственно подчиняются ВЦИК, его президиуму и Совету народных комиссаров Российской Федерации и осуществляют в своей деятельности их постановления и директивы". Центральные исполнительные комитеты автономных республик, краевые и областные исполкомы получили право в исключительных случаях, под свою ответственность, приостанавливать распоряжения наркоматов Российской Федерации, предварительно сообщив об этом Президиуму ВЦИК. Таким образом, ВЦИК оставил центральным исполкомам автономных республик лишь декоративные функции.

Создание "Русской республики" как панацея против великодержавнической бюрократии. Поиск компромисса. Острая дискуссия на сессии ВЦИК XII созыва не изменила положения дел в практике взаимоотношений Центра и автономных образований. Среди работников центрального аппарата были сторонники великодержавно-шовинистического подхода к управлению; они расценивали СССР не как союз равноправных республик, а как шаг к их ликвидации, возвращение к идее "единой и неделимой" империи. В условиях, когда проявилась тенденция ограничения суверенитета союзных республик – Украинской ССР, Белорусской ССР и Закавказской Федерации, права автономных республик РСФСР чиновники-великодержавники тем более считали возможным игнорировать.

На высокомерное отношение сотрудников центральных наркоматов жаловались представители автономных республик при Президиуме ВЦИК. Э. Гросс, представитель АССР НП заявил, что "под флагом хозяйственного единства и плановой дисциплины нарушаются существенные интересы национальных автономий. Когда пытаемся обосновать, что нужно соблюдать основы национальной политики, ссылаемся на решения партийных съездов, работники аппарата добродушно улыбаются, похлопывают по плечу и говорят: "Товарищ дорогой, кого вы агитируете? Вы не в Китае. Никто и не думает, что можно считать дипломатическим актом постановления о национальной политике"… Наши постановления, принятые по национальной политике, расцениваются только как декларации… Без решительного вмешательства РКИ мы ничего не сможем сделать"47.

Гросса поддерживал О. А. Дерен-Айерлы, представитель Крымской АССР при Президиуме ВЦИК: в Москве фактически не признают за автономными республиками их статуса – они "автономны только на местах. Когда [представители республик] приходят сюда… они обезличиваются совершенно, они уже не автономны. Это, безусловно, недопустимое положение"; для того чтобы изменить его, надо поставить вопрос о "выравнивании экономического уровня автономий по сравнению с центральными районами РСФСР"48.

Отдельные наркоматы даже не считали нужным приглашать официальных представителей автономных республик и областей на свои заседания, когда решался тот или иной вопрос, касающийся данного субъекта Федерации. Заведующий отделом национальностей ВЦИК С. Д. Асфендиаров49 в сентябре 1925 г. направил в секретариат СНК РСФСР служебную записку: "В отдел национальностей ВЦИК поступают заявления представителей автономных республик и областей при Президиуме ВЦИК о том, что при разрешении в Совнаркоме вопросов, касающихся… автономий, представители не только не получают своевременно необходимых материалов и повесток, но даже часто совершенно не вызываются на заседания. Отдел национальностей ВЦИК, полагая такое явление ненормальным, просит вас в срочном порядке, для доклада Президиуму ВЦИК, сообщить, что вы намерены предпринять к устранению этой ненормальности"50.

Противоречия, возникавшие на почве взаимоотношений автономий с центральными наркоматами, нарастали из месяца в месяц, работники национальных республик оценивали эту тенденцию как усиление великодержавного шовинизма в политике Центра. Партийно-советская номенклатура автономных республик оживленно обсуждала вопрос – каким образом покончить с этим тягостным положением? В результате родилась идея о выделении из состава Российской Федерации "Русской республики". Многим казалось, что это позволит покончить с шовинистическими проявлениями со стороны бюрократии, засевшей в центральных наркоматах.

"Горючего материала" накопилось так много, что отдел национальностей ВЦИК решил провести специальное совещание для обсуждения наболевшей проблемы. Эту инициативу поддержал зам. председателя СНК РСФСР Рыскулов. 12 ноября 1926 г. состоялось "Частное совещание националов – членов ВЦИК и ЦИК СССР и других представителей национальных окраин".

Открывая заседание, Рыскулов завуалировал истинную цель собрания, заявив, что необходимо определить, насколько эффективно работает Комиссия по строительству РСФСР, национальных республик и областей, возглавляемая председателем Президиума ВЦИК М. И. Калининым. Комиссия Калинина существовала уже много месяцев, но так и не смогла приблизиться к разработке конкретных мер по урегулированию национальных противоречий в Российской Федерации. Доклад этой комиссии неоднократно включался в повестку дня заседаний Политбюро ЦК ВКП(б), но каждый раз отчет Калинина откладывался на неопределенный срок. Вероятно, причина заключалась в том, что противоречия в отношениях Центра и автономий достигли такого накала, что никто, даже председатель Президиума ВЦИК, не мог взять на себя решение вопросов, которые нарастали как снежный ком.

На "частном совещании" доклады выявили массу противоречий во взаимоотношениях Центра и автономий. Рефреном повторялись заявления о том, что усиливается тенденция к ужесточению централизации; постановления, принятые на сессиях ВЦИК, остаются на бумаге.

Четко определил ситуацию Курц: центральными органами власти "не выполняются не только директивные постановления, которые имеют политическое значение, но и законы, принятые в отношении национальных меньшинств, обязательные для исполнения для всех советских органов"; не исполняются и даже попираются права республик, они сплошь и рядом оказываются нарушенными51.

Отметив проявления шовинистической тенденции в деятельности отдельных работников центральных наркоматов У. Д. Исаев, председатель СНК Казахской АССР, говорил, что решения X, XII съездов партии не проведены в жизнь; развитие автономных республик и областей идет "значительно медленнее, чем русской части Федерации", в документах партийных съездов, напомнил он, есть указание на то, что чиновники центральных наркоматов создание СССР понимают как шаг к постепенной ликвидации Российской Федерации и автономных республик52.

Проблему объединения наркоматов поднял М. В. Шевле, представитель Чувашской АО при Президиуме ВЦИК53: партия ведет борьбу с уклонами в национальном вопросе, а главный уклон – это "уклон неправильного понимания национальной политики… Это проявилось, в частности, в том, что прокурор РСФСР Н. Крыленко предложил объединить в одно целое все наркоматы автономий, что умалило бы их права"54. Шевле напомнил коллегам, что кампания по централизации наркоматов началась еще при существовании Наркомнаца РСФСР, в результате в автономных республиках уцелело всего шесть наркоматов; "каждый год выдвигаются всевозможные проекты по централизации наркоматов. Предлагается так называемый договор НКВД РСФСР с наркоматами внутренних дел автономных республик о передаче прав автономий федеральному наркомату. Называется это договором, но почему-то одни берут только права, а другие получают только обязанности". Наркомпрос и Наркомат юстиции Российской Федерации также выдвигают аналогичные проекты55.

Шевле взял на себя миссию поставить на совещании проблему, которая волновала всех – о взаимоотношениях автономий с губерниями, населенными преимущественно русскими, о бюрократическом отношении русских чиновников, работающих в автономных республиках, к местным проблемам. "Ненормальные отношения с русской частью РСФСР (это – более точная формулировка) будут существовать до тех пор, пока мы не устраним коренную проблему… – сказал Шевле. – Суть в том, что построение Российской Федерации устарело"; если в Закавказской Федерации республики самостоятельны, то в Российской Федерации "каждая автономная республика противопоставляется ряду русских губерний… Поэтому единственно правильным решением этого вопроса была бы такая организация РСФСР, при которой русская часть Федерации представляла бы одну административную единицу, иначе говоря, "Русскую республику"… Тогда не было бы необходимости Наркомпросу подчинять себе независимые наркомпросы автономных республик"56.

Обсуждение крамольной идеи продолжил Ю. А. Абдрахманов, председатель СНК Киргизской АССР57: хотя IV совещание ЦК РКП(б) по национальному вопросу поставило вопрос о борьбе с великорусским шовинизмом, как и с местным национализмом, на практике проявляется тенденция – снизить "значение борьбы с великорусским шовинизмом. Отсюда каждое предложение национальных работников рассматривается как выражение местного национализма… Это необходимо изжить, потому что индустриализация многими работниками из русской среды понимается таким образом, что национальные окраины должны быть поставщиками сырья, что же касается индустриализации, то это – для центральных губерний РСФСР, а мы давали бы сырье и хлеб"58. Абдрахманов считал, что великодержавный шовинизм не получает должного отпора, потому что в Центре нет такого органа, который защищал бы интересы национальных окраин; отдел национальностей "в настоящем составе не может оказать защиту интересам окраин"59. Относительно предложения о "Русской республике" Абдрахманов заявил: чтобы урегулировать взаимоотношения национальных республик и областей с основной частью русского населения, нужно идти не по пути организации русской единицы, а по пути расширения правовых полномочий республик и областей.

В выступлениях красной нитью проходила мысль о том, что государственная национальная политика неудовлетворительна, не выдерживает критики. Самурский отверг представления тех, кто считал эту политику ущербной. Национальная политика, заявил он, строится на принципах равенства и уважения к историческим, национальным традициям народов; "если бы национальный вопрос не был разрешен так, как он разрешен нашей партией, трудно было бы удержать Советскую власть в Союзе ССР". Шовинистические проявления со стороны центрального аппарата управления Самурский объяснил влиянием нэпа, что соответствовало истине: "Растет активность крестьянства, мелкой буржуазии, и это вызывает великодержавный… и, соответственно, местный национализм". Излагая свое представление о том, каким образом можно преодолеть рост великодержавного шовинизма и местного национализма, Самурский для большей ясности использовал образные средства, придавшие его докладу сенсационный характер: "Как приостановить, фигурально выражаясь, наступление "Ваньки" и контрнаступление, скажем, "Османа"?"

Еще в 1925 г. Самурский представил Сталину докладную записку по национальному вопросу, в которой предложил: вместо отдела национальностей создать при Президиуме ВЦИК Совет национальностей; ввести представителей автономных республик и областей в состав коллегий наркоматов, а так же в Госплан, ЭКОСО, ВСНХ, СНК, в ЦК ВКП(б) и в ЦКК. Целесообразность представительства автономий в высшем партийном органе он обосновывал тем, что "какие бы решения советские органы ни принимали, партией эти решения в любой момент могут быть приостановлены и отменены"; представительство автономий в ЦК облегчит урегулирование недоразумений в национальном вопросе, позволит своевременно выявить бюрократические извращения советского аппарата. Сообщая участникам совещания о своей докладной записке, Самурский сделал важную оговорку: "В докладе я высказался против создания Русского ЦК партии. Эта тенденция была у некоторых, есть и сейчас, мои предложения не устарели". Курц подал реплику с места: "Идея "Русского ЦК" гуляет среди русских, идея о "Русской республике" – среди националов".

Развенчанию идеи о создании "Русской республики", сторонниками которой были лидеры ряда национальных автономий, Самурский и посвятил свое выступление. Он предложил участникам совещания: "На минуту забудем, что мы – интернационалисты… и подойдем к этому с точки зрения наших национальных интересов. Я утверждаю, что если мы решим это, мы потеряем все завоевания, которые наша партия имеет в национальном вопросе. (Голоса: "Правильно!") Потому что единый русский кулак сильнее вас ударит, чем кулак, в котором хотя бы один палец принадлежит автономным республикам и областям. (Смех в зале.) Вы не выиграете! Что произойдет?.. Возьмите Татарскую республику, там 49% населения – русские60. Возьмите Крым, там большая часть населения русские61. С Казахстаном, который, может быть, больше всех имеет право стать независимой республикой, случится то же самое, то есть из всех республик, в которых 30 – 40% населения – русские, естественно, русские присоединятся к Русской республике… Сможете ли вы тогда защитить свои автономные права, о которых мы так много говорим?.. Не сможете. Этим вы еще больше усилите национальный антагонизм и осложните положение в СССР и РСФСР. Автономии потеряют [влияние] не только политически, но и экономически… Вы совершаете величайшую ошибку, поднимая вопрос о "Русской республике""62.

Выражение "Ванька прет" участники дискуссии не одобрили. Самурский снова взял слово, чтобы объяснить, какой вложил смысл в эти слова: ""Ванька" культурнее, экономически мощнее, сумел быстрее восстановить свое хозяйство, чем "Магомет" или "Осман"… Разумеется, восстановительный, созидательный процесс идет и в автономных республиках, но по сравнению с тем успехом, который достигнут в губерниях, он ничтожен. Я бы сказал, что автономные республики живут в XVII или XVIII веке, если центральные губернии – в XX… С улучшением экономического состояния русского крестьянства мелкобуржуазные влияния оказывают свое действие на советский аппарат, который в свою очередь начинает давить на автономные республики, возникают бюрократические извращения на почве национальной политики"63.

Обсуждалась и другая распространенная идея – о выходе из состава РСФСР и вхождении в СССР в качестве независимых республик, подобно Украине и Белоруссии. Сторонники этого проекта не продумали политические и экономические последствия для национально-территориальных образований в случае его реализации. Самурский нарисовал перед участниками "частного совещания" мрачную перспективу: "Чем скорее мы отойдем от Российской Федерации, тем больше русский шовинизм усилится и, следовательно, местный сепаратизм… Выход из РСФСР автономных республик и переход в разряд союзных, с выделением особой, чисто великорусской республики… должен быть решительно отвергнут… Такое решение поведет не к ослаблению национального антагонизма, а к усилению великодержавного шовинизма в "Русской республике", лишенной национальных компонентов… Оставшиеся в национальных республиках русские, стремясь воссоединиться с выделенным ядром, будут раздирать территориально организм национальных республик… Татария, Башкирия64, Крым окажутся в невозможном положении". Председатель ЦИК Дагестанской АССР обращал внимание национальных руководителей на экономические выгоды нахождения автономий в составе РСФСР и союзного государства. Пока окраины догоняют более культурные и сильные в экономическом отношении центральные губернии, сказал он, до тех пор русский рабочий класс обязан оказывать соответствующую поддержку автономиям, то есть до преодоления фактического неравенства. Самурский обратился к лидерам автономий с вопросом: "Если вы отделитесь, вы будете получать поддержку? Сумеете ли вы защитить политическую независимость? Нет… потому, что вы окажетесь в ничтожном меньшинстве"65.

В середине 1920-х годов многим коммунистам импонировал проект Султан-Галиева о преобразовании автономных республик в союзные. На "частном совещании" Самурский дезавуировал эту идею: Дагестан 60 лет боролся с царизмом; по географическому положению и политическому весу легко мог войти в СССР в качестве независимой республики, тем более что население состоит из кавказских народностей (русских не наберется и 5%); но "мы этот вопрос не ставили и не поставим потому, что это не в интересах Дагестана"; путь решения вопроса "не в ликвидации Российской Федерации, не в выделении автономных республик в независимые, а в теснейшем сплочении автономий с Великороссией". Самурский призвал руководителей национальных республик "сильнее объединиться с РСФСР, внести дополнения и уточнения в Конституцию, укрепить свое положение в центральных наркоматах и во ВЦИК".

Мнение Самурского разделял председатель Совнаркома Башкирской АССР Халиков: "Среди наших националов ходят разговоры, вредные для решения национального вопроса. Это разговоры о "Русской республике" и "Русском ЦК" в партии. Не только М. Шевле ставит вопрос о создании "Русской республики"… Тезис о "Русской республике" нужно снять". Халиков раскритиковал проект, составленный Асфендиаровым для Политбюро, о преобразовании автономных республик в союзные, автономных областей – в автономные республики. "Но это же, – возмутился башкирский деятель, – логически ведет к созданию "Русской республики", потому что, если все автономии выйдут из РСФСР, возникнет "Русская республика""66.

Полную солидарность с мнением Самурского выразил Исаев, председатель СНК Казахской АССР: "Постановка вопроса о выделении "Русской республики" не выдерживает никакой критики с точки зрения партийной программы. Российский пролетариат провозгласил свободу и равенство всех ранее угнетавшихся наций, российский пролетариат дал возможность выделиться в автономии для хозяйственного и культурного развития. Теперь, когда эти национальности значительно выросли в хозяйственном и культурном отношении, ставить вопрос о выделении "Русской республики" – значит отказаться от интернационализма; это узко-националистическая, шовинистическая тенденция… не говоря уже об экономической невыгодности этого вопроса для национальных республик, которые вследствие своей отсталости все-таки в финансовом отношении по большей части живут за счет поддержки русской части РСФСР. Это – буржуазно-националистический уклон в наших краях"67. Председатель ЦИК Казахской АССР С. М. Мендешев68 мрачно заметил, что от образования "Русской республики" "малочисленным национальностям лучше не будет".

Важнейшей причиной недовольства являлось отсутствие четкого определения прав и обязанностей автономий в общесоюзном разделении труда. К 1926 г. в социально-экономическом развитии республик произошли существенные изменения, а жили они по декретам, принятым в 1920 – 1921 годах. Сказывалось и то, что в проекте первого пятилетнего плана задачи индустриализации автономий были слабо очерчены. Невнимание к ним Госплана объяснялось в первую очередь отсутствием экономических исследований, для чего не хватало ни специалистов, ни финансовых средств. Об этом говорили наиболее подготовленные к политической деятельности участники совещания.

Курц и Галли считали, что отсутствие законодательства, бесспорно устанавливающего права автономных республик и областей, недостаточно ясные формулировки существующих законов способствуют нарушению прав автономных образований. Отсутствует и достаточный статистический материал по автономным республикам и областям, позволяющий оценить их удельный вес в Российской Федерации; многие даже не понимают, о чем идет речь, когда возникает этот вопрос. Таким образом, отсутствует плановое начало в решении экономических и социальных проблем69. Из архивных документов видно, что на запросы отдела национальностей ВЦИК о состоянии экономики и культуры представительства давали лишь краткие справки, нередко с недостоверными сведениями.

То, что в первом пятилетнем плане уделено мало внимания автономиям, И. Наговицын, нарком социального обеспечения РСФСР70 объяснял действиями чиновников, носителей великодержавной идеи: в Госплане национальные моменты при планировании или злонамеренно упускают из поля зрения, или так организуют работу, что эти вопросы сами собой ускользают. Когда "мы заседали в комиссии под председательством тов. Лежавы, я спросил, может ли Госплан учесть национальные моменты при построении плана. Тов. Лежава категорически заявил, что Госплан – при современной структуре – не может… Значит, нужно перестроить структуру Госплана, ввести в него людей, возложить на них национальную работу".

Наговицына поддержал Мендешев, указавший на то, что проект пятилетнего плана отражал в основном развитие русских регионов, где уже развита промышленность; автономные же республики и области с их аграрной специализацией не представлены. Мендешев выдвинул перед коллегами задачу: "Мы должны говорить об организации жизни национальностей не только в связи с тем, что надо бороться с "русским Ванькой", а потому, что необходимо обеспечить права национальных республик и областей, их участие в планировании и регулировании хозяйства, и в связи с этим усилить их влияние на ведомства".

Ущербность проекта пятилетнего плана в отношении индустриализации автономных республик один из участников совещания, Котиев, расценил как предпосылку дальнейшего экономического отставания национальных республик: к 1931 г., сказал он, "через 14 лет после Октябрьской революции, мы будем иметь сельскохозяйственную отрасль – и ни одного предприятия перерабатывающей или добывающей промышленности, хотя возможности для этого имеются"71.

По свидетельству Рыскулова, заместителя председателя Совнаркома РСФСР, работники Госплана, проектируя основные направления индустриализации, совершенно не учитывали национальные окраины. Он сослался на мнение "некоторых ответственных товарищей": "Какая там индустриализация может быть? Там существует исключительно кочевое хозяйство, а где земледельческое хозяйство, там мало оснований для развития промышленности". Рыскулов сказал, что планирование автономий упирается в невежество работников планирующей организации; вопреки решениям X и XII съездов партии о необходимости создания промышленных очагов на окраинах, аппарат Госплана не способен учитывать эти требования; бывают случаи, когда руководитель аппарата не знает, на какой территории проживает та или иная национальность. Он попытался поставить в Госплане вопрос о "включении в президиум одного из националов. Ответили: "Найдется ли у вас такой национал-специалист, способный понимать специфические вопросы, которые рассматриваются в Госплане. А потом, каким отделом он будет ведать?" Выдвижение одного человека ничего не даст, – пришел к заключению Рыскулов. – Не надо строить иллюзий"72.

Принципиальные положения XII съезда РКП(б) об интернациональном долге русского народа – оказать всемерную помощь национальным окраинам в подъеме экономики и культуры, тезис Ленина о том, что ранее господствовавшая нация должна возместить бывшим угнетенным народам несправедливость, допущенную при царизме, – эти идеологические установки породили в сознании части работников автономий ложное представление: объектом государственной политики по переустройству социально-экономической жизни должны быть в первую очередь народы национально-государственных образований; что касается граждан губерний, населенных в основном русскими, украинцами, белорусами и другими этническими общностями, они во внимании государства не нуждаются. Подобных представлений придерживались и другие представители автономий на "частном совещании".

Представитель Казахской АССР при Президиуме ВЦИК Винокуров привел слова Калинина на заседании Президиума ВЦИК по вопросу о штатах для автономий. Калинин высказался таким образом, что "задал тон всему аппарату в отношении автономий…: "Мы постоянно чувствуем напор со стороны национальных республик, а у нас рядом существует такая область, как ЦЧО [Центрально-черноземная область], пора подумать и о ней". Разве это правильная постановка вопроса? – продолжал Винокуров. – Разве можно противопоставлять автономные республики и [русские] области? Когда я пришел в ВСНХ, понял, слова М. И. Калинина это – директива. Я считаю, что между национальными республиками и федеральными органами начинает складываться такое положение, что требует внимательного разрешения со стороны партии"73.

С. Х. Ходжанов, секретарь Казахского крайкома ВКП(б)74, попытался исправить впечатление, произведенное словами Калинина: Совнаркому РСФСР подведомственна и Архангельская губерния и Казахская АССР, но Казахстан имеет свой Совнарком, который и отвечает за управление республикой; Совнарком РСФСР не отвечает за Казахскую республику, но ответствен за положение Архангельской губернии; поэтому Совнарком Российской Федерации "больше внимания уделяет Архангельской губернии, и получается то необъяснимое положение, когда о ЦЧО заботятся особенно, так как она поручена заботам СНК РСФСР. Здесь конституционная неувязка: СНК РСФСР управляет, но не отвечает [за автономии]"75.

Тем докладчикам, которые считали, что в системе управления государством проявляются элементы дискриминации автономных республик, возразил Гимранов, представитель Татарской АССР при Президиуме ВЦИК. В основном курс в национальной политике правильный, сказал он. В практической работе много элементов шовинизма, но неверно делать вывод, что проводится "сознательная система, что на нас – национальные республики и области – смотрят как на колонии, что нас везде обижают.., что нужно создавать какую-то опору в виде Совета национальностей; это будет не совсем правильно, не совсем объективно"76.

С Гимрановым согласился Э. Гросс: все выступления сводятся к тому, что принципы национальной политики, партийные решения не нуждаются в дополнениях, но на практике осуществляются неудовлетворительно. В основном национальная политика – правильная, она обеспечила развитие культуры наций. "Если бы у нас не было этих удовлетворительных моментов национальной политики, то наша Федерация и Союз ССР разошлись бы по швам. Вопрос в том, как устранить все препятствия".

Зав. отделом национальностей ВЦИК Асфендиаров указал на предпосылки тех противоречий, которые столь заметны в повседневной практике. Со времени XII съезда партии, сказал он, мы не имеем новых директив и указаний по вопросам национальной политики. В результате национальная политика отошла на задний план и проявилась тенденция чрезмерной централизации со стороны Москвы и стремление автономных республик расширить свои права. Само "построение органов Российской Федерации способствует недооценке нужд национальностей и нарушению их прав"; СНК, ЭКОСО, Госплан Российской Федерации не приспособлены к задачам, решаемым в национальных республиках, поэтому следует в Конституцию РСФСР внести уточнения: надо, чтобы между ВЦИК и национальными республиками было как можно меньше преград, промежуточных организаций, которые ограничивают права республик77.

Примечания:

1. Образование Союза Советских Социалистических Республик. Сб. док. М. 1972, с. 23 – 24.

2. СТАЛИН И. В. Соч. Т. 5, с. 88 – 100.

3. Известия ЦК КПСС, 1989, N 9, с. 199.

4. М. Х. Султан-Галиев (1892 – 1940) в 1918 – 1920 гг. – председатель Центральной мусульманской военной коллегии при Наркомате по военным делам РСФСР, начальник Восточного отдела Политуправления Красной армии. В 1919 – 1921 гг. – председатель Центрального бюро коммунистических организаций народов Востока при ЦК РКП(б). В 1920 – 1923 гг. – руководитель Мусульманского комиссариата, председатель Федкомзема, член коллегии Наркомнаца РСФСР, делегат XII съезда РКП(б).

5. О так называемой "султан-галиевской контрреволюционной организации". – Известия ЦК. КПСС, 1990, N 10, с. 78 – 77.

6. Северные районы Афганистана, населенные тюрками и таджиками, до революции входили в состав Бухарского эмирата.

7. Т. Рыскулов (1894 – 1938) – казах, в 1919 – 1920 гг. нарком здравоохранения, председатель ЦИК Туркестанской АССР, одновременно председатель Краевого бюро мусульманских коммунистических организаций, член президиума Туркестанского крайкома РКП(б). Делегат съезда народов Востока. В 1921 – 1922 гг. – заместитель наркома по делам национальностей РСФСР; в 1922 – 1924 гг. председатель СНК Туркестанской АССР, член Средазбюро ЦК РКП(б). В 1924 – 1925 гг. зам. зав. Восточным отделом Коминтерна, представитель Коминтерна в Монголии. В 1926 – 1937 гг. заместитель председателя СНК РСФСР. Делегат XII, XV – XVII съездов партии, член ВЦИК.

8. Тайны национальной политики ЦК РКП. Четвертое совещание ЦК РКП с ответственными работниками национальных республик и областей в г. Москве 9 – 12 июня 1923 г. Стенографический отчет. М. 1992, с. 22.

9. С. Саид-Галиев (1894 – 1939) – татарин, в 1919 г. председатель Центрального бюро коммунистических организаций народов Востока. В 1920 – 1921 гг. председатель Ревкома Татарской АССР, первый председатель СНК ТАССР. В 1921 – 1924 гг. – председатель СНК Крымской АССР. Делегат IX, X, XII – XIV съездов РКП(б), II конгресса Коминтерна.

10. Тайны национальной политики, с. 31.

11. Ш. Н. Ибрагимов (1899 – 1957) в начале 1920-х годов являлся секретарем Центрального бюро коммунистических организаций народов Востока при ЦК РКП(б). В 1921 – 1923 гг. – председатель комиссии ВЦИК и СНК РСФСР по делам Крыма, затем представитель Башкирской АССР при ВЦИК РСФСР, инструктор ЦК ВКП(б), секретарь ЦК КП Туркменской ССР.

12. Тайны национальной политики, с. 32, 35.

13. А. И. Икрамов (1898 – 1938) – узбек, в 1921 – 1922 гг. секретарь ЦК КП Туркестана. С 1925 г. – секретарь Компартии Узбекистана. В 1924 – 1934 гг. член, затем секретарь Средазбюро ЦК ВКП(б). С 1929 по сентябрь 1937 г. – первый секретарь ЦК КП Узбекистана. С 1934 г. – член ЦК ВКП(б), член ЦИК.

14. Тайны национальной политики, с. 40, 41.

15. М. Дж. Халиков (1890 – 1940) – башкир. По образованию учитель. Комиссар по мусульманским делам в буржуазном правительстве Башкирии (декабрь 1917 – 1919 г.) В 1921 – 1925 гг. – председатель Совнаркома Башкирской АССР. С 1926 г. на ответственной работе в Москве, член правления Центрального сельскохозяйственного банка, член коллегии Наркомата финансов. Член ВЦИК, участник VIII – XII Всероссийских съездов Советов.

16. Тайны национальной политики, с. 46 – 47.

17. И. К. Фирдевс (1888 – 1937) – крымский татарин, родным языком считал русский язык. В 1920 г. член Центрального бюро коммунистических организаций народов Востока, декан Института живых восточных языков. В 1921 – 1922 гг. – нарком по делам национальностей Крымской АССР; в 1922 – 1924 гг. – секретарь обкома Крымской партийной организации. В 1925 – 1926 гг. – председатель правления Сельскохозяйственного банка Крыма.

18. Тайны национальной политики, с. 50. Фирдевс был одним из немногих, взявших Султан-Галиева под защиту. В то время как ряд участников совещания требовал наказать его и даже расстрелять, Фирдевс заметил: Султан-Галиеву ставят в вину связь с З. Валидовым, но, занимая высокое официальное положение он был в свою очередь связан и со многими представителями центральной номенклатуры, в том числе со Сталиным.

19. Д. З. Мануильский (1883 – 1959) в 1905 г. за революционную деятельность был сослан в Якутию. С 1907 г. – в эмиграции во Франции. С 1920 г. – член ревкома на Украине, в 1920 – 1921 гг. – нарком земледелия Украинской ССР, секретарь ЦК КП Украины. С 1925 г. – член ЦК ВКП(б), член ЦИК СССР. В 1928 – 1943 гг. – секретарь ИККИ, член президиума; в 1944 – 1953 гг. зам. председателя СНК, нарком (министр) иностранных дел УССР. Академик АН УССР, автор трудов по международному рабочему движению.

20. Тайны национальной политики, с. 57, 58.

21. Н. А. Скрыпник (1872 – 1933) за революционную работу в 1902 г. был сослан в Якутию. После революции работал на Украине: в 1918 – 1919 гг. – председатель СНК, руководитель ряда наркоматов; с 1922 г. – нарком юстиции и генеральный прокурор, с 1927 г. – нарком просвещения УССР. Член ЦК ВКП(б), член ЦИК СССР.

22. Тайны национальной политики, с. 63.

23. Там же, с. 52 – 54.

24. Там же, с. 87.

25. Только по обвинению в причастности к "султан-галиевщине" в Татарстане и Башкирии были репрессированы 77 человек (коммунистов и беспартийных).

26. Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства (СУ), 1920, N 51, с. 222.

27. Декреты Советской власти. Т. 12. М. 1968, с. 197 – 199.

28. СУ, 1921, N 69, ст. 556.

29. В XIX – начале XX в. казахов называли казаками, киргиз-кайсаками и киргизами. Отсюда название "Киргизская республика". 19 апреля 1925 г. V съезд советов Казахской АССР принял решение восстановить исторически правильное название казахского народа и переименовать Киргизскую республику в Казахскую. 15 июня 1925 г. Президиум ВЦИК утвердил это решение.

30. СУ, 1920, N 76, ст. 359.

31. СУ, 1924, N 3, ст. 24.

32. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 1235, оп. 27, д. 12, л. 67.

33. Там же, д. 20, л. 9.

34. Там же, д. 16, л. 36 – 39.

35. А. М. Лежава (1870 – 1937) – член РСДРП с 1904 года. В 1924 – 1930 гг. заместитель председателя СНК РСФСР, одновременно председатель Госплана РСФСР. Член ЦКК ВКП(б). В 1927 – 1930 гг. член ВЦИК и ЦИК СССР.

36. ГАРФ, ф. 1235, оп. 27, д. 16, л. 41.

37. М. М. Лашевич (1884 – 1928) в 1920 – 1925 гг. командующий войсками Сибирского военного округа; возглавлял Сибирский ревком. С 1925 г. – заместитель наркома по военным и морским делам, зам. председателя РВС СССР. В 1925 – 1927 гг. член ВЦИК. В 1925 – 1926 гг. участвовал в "новой оппозиции", на XV съезде партии исключен из ВКП(б), затем восстановлен. Делегат VI, VII, IX – XIV съездов партии, член ЦК ВКП(б).

38. ГАРФ, ф. 1235, оп. 27, д. 26, л. 37.

39. П. А. Богданов (1882 – 1939) в 1921 – 1925 гг. – председатель ВСНХ РСФСР. С 1926 г. председатель Северо-Кавказского краевого исполкома. В 1930 – 1934 гг. руководитель Амторга. Член ЦИК СССР.

40. А. Г. Белобородов (1891 – 1938) в 1918 г. – председатель исполкома Уральского областного совета; в 1920 г. на военной и советской работе на Северном Кавказе. В 1921 – 1923 гг. заместитель наркома, в 1923 – 1927 гг. – нарком внутренних дел Российской Федерации. Примыкал к троцкистской оппозиции. С 1930 г. – на хозяйственной работе.

41. АССР НП – Автономная Социалистическая Советская Республика Немцев Поволжья. В документах 20-х годов применялось также название "Немецкая республика".

42. ГАРФ, ф. 1235, оп. 27, д. 82, л. 248.

43. Там же, л. 338.

44. Н. Самурский (Эфендиев) (1891 – ?) – лезгин, уроженец Дагестана. Получил религиозное мусульманское образование, учился в русской сельской школе, затем в Горнотехническом училище Иркутска. В 1919 г. – уполномоченный Наркоминдела РСФСР по делам Кавказа, в 1921 г. – заместитель председателя Ревкома в Дагестане, председатель ЦИК Дагестанской АССР. Член ВЦИК и ЦИК СССР.

45. В. А. Курц (1892 – 1937) – уроженец Вены, сын австрийского эмигранта. С 1919 г. член РКП(б), председатель Центрального совета австро-венгерских рабочих и солдатских депутатов, в 1920 – 1921 гг. председатель Центрального бюро немецких коммунистических секций при ЦК РКП(б). В 1922 г. – председатель облисполкома и СНХ Автономной области Немцев Поволжья. В 1924 – 1929 гг. – председатель СНК Республики немцев Поволжья. С ноября 1930 г. заместитель наркома просвещения РСФСР. Член ВЦИК и ЦИК СССР.

46. ГАРФ, ф. 1235, оп. 27, д. 66, л. 2 – 2об.

47. Там же, л. 104.

48. Там же, ф. 3316, оп. 16а, д. 212, л. 28.

49. С. Д. Асфендиаров (1889 – 1938) – узбек, в 1919 – 1925 гг. ответственный секретарь ЦК Компартии Туркестана, член Средазбюро, возглавлял Представительство ЦИК и СНК Туркестанской АССР при Президимуме ВЦИК; с 1926 г. заместитель секретаря ВЦИК, заведующий отделом национальностей ВЦИК. Член ВЦИК и ЦИК СССР.

50. ГАРФ, ф. 1235, оп. 120, д. 3. л. 42.

51. Там же, ф. 3316, оп. 16а, д. 212, л. 13.

52. Там же, л. 60.

53. М. В. Шевле (1887 – 1954) – чуваш, в 1922 г. возглавлял Чувашское представительство при Наркомнаце РСФСР; с 1924 г. – представитель Чувашской АССР при Президиуме ВЦИК. Инициатор создания Общества изучения чувашской культуры при Институте красной профессуры (Москва). С 1929 г. уполномоченный СНК РСФСР по заготовке хлеба в Чувашской АССР, в 1932 г. – заместитель председателя СНК Чувашской АССР.

54. Прецедент уже был создан: Президиум ВЦИК своим декретом от 27 апреля 1922 г. о создании Якутской АССР учредил в этой автономии наркомат (объединенный) просвещения, здравоохранения и социального обеспечения.

55. ГАРФ, ф. 3316, оп. 16а, д. 212, л. 17.

56. Там же, л. 18.

57. Ю. А. Абдрахманов (1901 – 1938) – киргиз, в 1920 – 1921 гг. – ответственный секретарь Алма-Атинского уездно-городского комитета Компартии Туркестана (КПТ). В 1921 – 1922 гг. секретарь Каракольского уездно-городского комитета; в 1923 – 1924 гг. – заведующий орготделом Джетысуйского комитета; в 1924 – 1925 гг. ответственный секретарь Киргизского областного партийного бюро; в 1925 – 1926 гг. инструктор орграспредотдела ЦК ВКП(б); в 1927- 1933 гг. – председатель СНК Киргизской АССР. С 1927 г. член ВЦИК, кандидат в члены Президиума ЦИК СССР. В 1933 – 1935 гг. на хозяйственной работе в Средне-Волжском крае.

58. ГАРФ, ф. 3316, оп. 16а, д. 212, л. 23.

59. После перевода опытного администратора Г. К. Клингера на другую работу отдел национальностей на протяжении ряда лет оставался без заведующего. Им руководили работники ВЦИК в ранге заместителей, что не могло не сказаться на авторитете этого важного подразделения ВЦИК.

60. По данным переписи населения 1926 г., в Татарской АССР русские составляли 43,13%, татары – 44,88% (Всероссийская перепись населения 1926 г. Т. 9. М. 1927, с. 70).

61. В Крымской АССР русские составляли 42,22 %, татары – 25,09%, украинцы 10,85% (там же, с. 70).

62. ГАРФ, ф. 3316, оп. 16а, д. 212, л. 34.

63. Там же, л. 34, 123, 126.

64. В Башкирской АССР русские составляли 41,21%, татары – 33,84%, башкиры – 12,95% (Всероссийская перепись населения 1926 г. Т. 9, с. 99).

65. ГАРФ, ф. 3316, оп. 16а, д. 212, л. 35 – 36.

66. Там же, л. 64.

67. Там же, л. 58 – 59.

68. С. М. Мендешев (1882 – 1937) – казах, с 1920 г. – председатель ЦИК Киргизской (Казахской АССР), член Кирбюро ЦК РКП(б). В 1926 – 1930 гг. член ЭКОСО РСФСР, главный эксперт по экономическим проблемам Казахстана. В 1930 – 1933 гг. – нарком просвещения Казахской АССР. До февраля 1937 г. возглавлял Комитет науки при СНК КАСС Р. Делегат X – XVI съездов ВКП(б). Член ВЦИК, ЦИК СССР.

69. ГАРФ, ф. 3316, оп. 16а, д. 212, л. 70.

70. И. А. Наговицын (1888 – 1937) – вотяк (удмурт); с 1919 г. руководитель Вотского отдела Наркомнаца, с 1921 г. – председатель ревкома Вотской АО, в 1921 – 1925 гг. председатель Удмуртского облисполкома, с 1926 г. нарком социального обеспечения РСФСР.

71. ГАРФ, ф. 3316, оп. 16а, д. 212, л. 88 – 89.

72. Там же, л. 135.

73. Там же, л. 83.

74. С. Х. Ходжанов (1894 – 1938) – казах, в 1920 – 1924 гг. возглавлял в Туркестанской АССР наркоматы: внутренних дел, просвещения, земледелия. В 1921 г. руководил проведением земельной реформы в Семиречье, участвуя в проведении курса на депортацию всех русских и украинских крестьян из Туркестана. В связи с этим по решению ЦК РКП(б) комиссия Ходжанова была отозвана из Семиречья. В 1923 г., в период подготовки проекта национально-государственного размежевания Средней Азии, Ходжанов выдвинул идею создания Федерации среднеазиатских республик, был обвинен в приверженности национализму и пантюркизму. В 1925 г. – секретарь Казкрайкома. За организацию группировочной борьбы отозван из Казахстана в Москву, где работал инструктором ЦК ВКП(б). В 1928 – 1934 гг. – уполномоченный Наркомата земледелия СССР в Средней Азии. Редактор ряда казахских газет, автор литературно-публицистических статей, книги "К десятилетию Советской автономии Туркестана".

75. ГАРФ, ф. 3316, оп. 16а, д. 212, л. 100.

76. Там же, л. 53.

77. Там же, л. 120.

78. Там же, л. 123, 126.

79. Там же, л. 25.

80. Там же, л. 30.

81. Там же, л. 88 – 89.

82. Там же.

83. Там же, л. 43.

84. Там же, л. 1 – 2, 4.

85. КПСС и Советское правительство о Советском Киргизстане. Фрунзе. 1974, с. 28.

86. Там же, с. 170, 172, 37, 30, 33.

87. СУ, 1920, N 76, с. 359.

88. ТУЛЕПБАЕВ Т. Государственный бюджет Советского Казахстана. – Вопросы истории Компартии Казахстана, 1972, вып. 10, с. 259.

89. Советский народ – новая историческая общность людей. М. 1975, с. 143.

Вопросы истории,  № 7, Июль  2008, C. 3-25
Чеботарева Валентина Георгиевна – доктор исторических наук, профессор.