Было забавно наблюдать за тем, как её милые игрушки пытаются сопротивляться силе. Конечно Безумство могло сразу проделать этот трюк, чтобы узнать правду, но кто же знал, что все зайдет так далеко. Сначала загадка связанная со свитками, сейчас найти непонятную копию. Взгляд янтарных глаз был прикован к Абдуле, облизываясь, словно предвкушая вкусную трапезу. Безумство внимательно его выслушало, хотя бывший осьминог и находился в шоковом состоянии, но ответил правду. Она чувствовала это, чувствовала, что он не врет.
- Замечательно, моя сладкая рыбка, я тебе верю, ты действительно тот кто ты есть.- радостно хлопая в ладоши, словно радуясь, что это существо не является копией. Правда в глубине души было чувство попробовать столь интересный вид на вкус, ей тогда понравился деос, горячий, вкусный, такую кровь она бы пила снова и снова. Может быть тот кто находился сейчас перед ней тоже высшего сорта, и данная "еда" может оказаться настоящим деликатесом.
- А теперь ты.- переводя взгляд на ящера, складывая руки на груди, и начиная сверлить его взглядом. Даже Инфирмукс подключился к делу, связывая её жертв крепкими нитями, чтобы те не смогли увернуться от её действий, да и сбежать.
- И-н-ф-и-р-м-у-к-с - растягивая его имя, будто бы пробуя на вкус. - Ты можешь отпустить эту лапочку, он не врет, он правда настоящий Абдула, тот аппетитный осьминог, он не является копией.- на лице возникла широкая безумная улыбка, ну что поделать, хорошая сейчас была ситуация. Не то чтобы ей нравилось решать подобные загадки, нет, просто сама атмосфера её веселила, видеть эти странные выражения лиц, жаль, что она не могла питаться чувствами, давно бы насытила и утолила свой голод.
[float=right][/float]
Она услышала ответ, довольно короткий и весьма странный. Но было в нем что-то иное, если сравнивать с чувством, что она испытывала при ответе осьминога, который говорил правду, то на слова ящера реагировать хотелось по другому. По спине пробежали мурашки, и рогатая чуть сощурила глаза всматриваясь в это странное существо, которое всего пару минут назад она попробовала расколоть на правду.
- Как странно, весьма интересное чувство, такое... забавное.... и веселое, ну надо же... - в голове покрутились мысли и улыбка стала ещё шире, девушка сделала лишь шаг в его сторону и слегка вытянула руку. Безумство уже хотело было призвать своё оружие и направить на ящера, просто посмотреть на его реакцию, но увы, не получилось.
- Сверху.- голос Арафа в голове, словно громкий гром, среди ясного неба. Кто же мог знать, что беглянка предпримет попытку убить здесь всех, наивная, так бы посчитало Безумство. Учесть, что их было гораздо больше, и похоже, именно крылатая знала сейчас, кто является поделкой, если бы не атака, уже можно было б закончить весь этот цирк и отправится на настоящее представления.
Использование Кэптары помогло создать щит, да, возможно Безумство и была в данный момент слаба, не только из-за голода, ведь там, у реки, ей пришлось использовать довольно сильную атаку, чтобы заморозить хоть часть и найти так называемый "мозг". Расправляя угольно черные крылья, девушка прикрылась ими как ещё одним щитом, когда кристалл взорвался практически рядом с ней. Уж лучше иметь поврежденное крыло, чем снесенную голову, не так ли.
Когда же атака прекратилась, Безумство призвало своё артефакт, крепко сжимая его в руке, очень хотелось вонзить это лезвия в чью-то плоть, а жертва то как раз и была, вот только ей опять помешали.
- Знаком ты со мной или нет, мне знаешь ли срать.- вытягивая руку и направляя острое лезвие в сторону дриммейра, который пытался помочь ящеру. - Если ты сейчас поможешь этой твари, я и тебе бошку снесу.- рыкнув, показывая всем своим видом, что явно не намерена церемонится.
- Мой милый ребенок.- тон сразу сменился, мгновенно, голос стал более нежный, и Безумство обратилось к климбату, слегка повернув голову в его сторону. - Дитя, мне все равно что ты сделаешь с этим существом.- показывая в сторону юноши, что помогал ящеру залечивать раны. - Но вот в чем парадокс, именно Рик, да-да, его как раз таки и нужно убить.- облизываясь занося косу и ложа древко оружия себе на плечо.
- Рикниосис, боюсь тебя огорчить, но похоже, твоя песенка спета.- широкая улыбка не сходила с её уст. - Мой малыш, можешь поиграть с ним, чем быстрее убьем жалку копию, тем быстрее надерем задницу Баст, ты не находишь?  А у меня там есть старые счеты с одной личностью, по этому мерзкую бабенку оставляю на тебя

Двери главного зала с грохотом распахнулись, и в помещение широким шагом вошел Сказочник, уткнувшийся носом в лист бумаги с набросанными на нем каракулями. Элизетт отвлеклась от разложенных на столе мелких деталей, шестеренок и пружинок, из которых конструировала механизм для заводной птички, и взглянула на своего помощника. Сказочник выглядел так, будто только что получил донесение от одного из своих подручных и был немного этим озадачен.
- На пятой зоне волнения, - коротко сообщил он, подтверждая догадки Шляпницы.
- Вот оно как…
Поднявшись с места, Элизетт подошла к Сказочнику, заглянула в отчет и быстрым движением выхватила нож, как бы невзначай нанося удар в бок своему помощнику. Даже не глядя на Шляпницу, дифимэйр отпарировал атаку кинжалом, словно соткавшимся из теней в его руке, и кивнул, пробегаясь глазами по строкам.
- Положение местного правителя нестабильно.
- Какой ужас, - печально вздохнула Элизетт, вместе с этим проводя серию молниеносных ударов.
- Он лишился своего ближайшего советника, - рука Сказочника с зажатым в ней кинжалом двигалась быстро, с умелой ловкостью отражая все атаки Шляпницы – впрочем, взглядом он правительницу Шатрукса все еще не удостаивал, поглощенный чтением отчета.
- Ну и сам себе дурак!
Высоко подпрыгнув, Элизетт буквально спикировала на Сказочника, атакуя ножом сверху. Однако, уже через мгновение на ее запястье сомкнулась крепкая хватка длинных сероватых пальцев с черными ногтями. Нож был направлен прямо в лицо Сказочника, но не доставал до цели буквально на несколько миллиметров – дифимэйр остановил атаку, в буквальном смысле поймав за руку нападающую Элизетт.
- Слушай, прекращай, а, - устало попросил он.
Шляпница азартно улыбнулась. Разумеется, все это было не всерьез, она нападала на него игриво и даже не в половину своей силы, но тем не менее, если бы Сказочник не отражал атаки – он вполне мог пострадать. Во всех этих нападениях прослеживался явственный посыл – «ну обрати же на меня внимание!».
- А если не прекращу, что ты мне сделаешь? – мурлыкнула Элизетт.
Сказочник посмотрел на нее непроницаемым взглядом. Вдруг его губы растянулись в ухмылке, глаза сверкнули насмешливым желтым огнем, не предвещающим ничего хорошего.
- Я тебя в окно выкину.
В следующий миг юноша легко подхватил Шляпницу за шиворот, как нашкодившего котенка, и решительно направился с ней в сторону окна. Пискнув от неожиданности, Элизетт забарахталась, пытаясь извернуться и выскользнуть из цепких пальцев дифимэйра.
- Мы так не договаривались! – взвизгнула она. – Отпусти меня сейчас же!
- Отпущу, - злорадно пообещал Сказочник. – Открою окно и отпущу в него на все четыре стороны.
- Прелесть, какой решительный мальчик, - донесся старческий дребезжащий голос. – Да, юноша, с женщинами следует обращаться властно…
Сказочник и Шляпница синхронным движением повернули головы в сторону источника звука. Госпожа Альтроза, неизвестно когда просочившаяся в главный зал, стояла в окружении шевелящейся массы пауков с кукольными лицами на спинках и пустыми глазницами смотрела на все это действо. Поймав взгляд Сказочника, она кокетливо поправила черный шиньон на лысой голове и улыбнулась – на ее лице, не привыкшем к выражению положительных эмоций, это отобразилось неестественной полустрадальческой гримасой.
Сказочник вздрогнул и выронил Элизетт.
- Госпожа Альтроза, какой приятный сюрприз! – плюхнувшись на пол, Элизетт подняла голову на эссенцию и осветилась не в тему воодушевленной улыбкой. – Чем обязаны?
- Для начала я хотела бы извиниться за то, что помешала вам, - скорбно вздохнула госпожа Альтроза. – Я понимаю, старая женщина вроде меня – досадная помеха в играх молодых…
- Нет-нет, вы очень вовремя! – искренне заверила ее Элизетт.
- Мы всегда вам рады, госпожа Альтроза, - Сказочник тем временем уже успел отойти от обаятельной улыбки эссенции и вполне себе натурально улыбнулся ей в ответ.
- Вы такие славные дети, - госпожа Альтроза смахнула рукавом платья невидимую слезинку. – Думаю, вам стоит знать, что в этой башне завелась маленькая мышка – и она сейчас вредит вашим игрушкам.
- Ох, опять! – Элизетт вскочила на ноги, отряхивая юбку. – Не успеваю чинить…
– Будьте добры, покажите нам эту мышку, - попросил Сказочник.
Эссенция опустила бледные руки, шевельнула длинными костлявыми пальцами, приводя в действие своих механических слуг. Глаза кукольных лиц на спинках сопровождающих ее пауков засветились, лучи из их глаз ударили в одну точку и соединились, проецируя в центр зала изображение, передаваемое от роботов-шпионов, рассеянных по всей башне.
- Адская Девочка, - ахнула Шляпница, заметив лицо нарушительницы, которая тем временем ловко уклонялась от гиганских шестеренок.
- Думаешь? – Сказочник сощурился. – Да, похожа...
Нахмурившись, Элизетт задумчиво потерла подбородок. Разумеется, она была наслышана об Айне. Демон-Который-Приходит-Когда-Называют-Его-Имя… Шляпница предпочитала называть ее Адской Девочкой, находя, что она очень похожа на героиню одной из легенд – девочку из Ада, которая вершила месть за слабых и отправляла грешников в адскую бездну. Но за что Айне желала отомстить ей? Возможно, это был грех, о котором Элизетт уже и сама забыла, а, возможно, Адская Девочка просто желала развлечься – хотя могло ли быть у нее чувство юмора? Это было сложно предположить по ее серьезному внешнему виду.
Но так или иначе гостей следовало встречать как положено. Вздохнув, Элизетт развернулась и направилась в сторону величественного трона на возвышении, где и устроилась, закинув ногу на ногу. Финальный босс должен выглядеть пафосно, это было законом жанра. Сказочник проследовал за ней и встал по правую сторону от трона, госпожа Альтроза развеяла проекцию с изображением Айне и встала слева от трона, чуть поодаль.
Так и получилось, что когда Айне вошла в главный зал, она могла узреть следующую картину: правительница шестой зоны с ухмылкой восседала на троне, подперев кулаком щеку и глядя на гостью горящими алыми глазами; рядом стоял красавчик трупного вида, ухмылявшийся не менее зловеще, а по другую сторону от трона скорбной статуей застыло некое гротескное старое существо, облаченное в длинное черное платье.
- Добро пожаловать в башню Ллирис! – поднявшись с трона, Элизетт раскинула руки в стороны и сошла с возвышения, сделала несколько шагов навстречу Айне и сняла шляпу в галантном поклоне, церемонно ею взмахнув. – Ты прошла все испытания и доказала свою силу и доблесть. Поздравляю!
Это представление повторялось из раза в раз, с каждым новым гостем, как катсцена перед битвой с боссом – Шляпницу это развлекало. Вернув шляпу на голову, Элизетт посмотрела на измотанную Айне со спокойной улыбкой хозяйки положения. Адская Девочка выглядела потрепанной… Выдержит ли еще один бой? Если у нее было достаточно ума, то, скорей всего, она должна была отказаться.
И Айне не подвела, опустив свои клинки на пол. Смысла доставать нож теперь не было – но можно было побеседовать, тем более что Адская Девочка явно за этим и пришла.
- Я рада, что ты повеселилась, - беспечно улыбнулась Шляпница и тут же посерьезнела, вздохнув с деланной скорбью. – Знаешь, мне не очень-то хотелось убивать Нарфелис. Но она была так настойчива… Как я могла отказать ей в этой маленькой милой просьбе? Обычно я прислушиваюсь к желаниям хорошеньких девушек…
Быстрым движением подавшись вперед, Элизетт взяла Айне пальцами за подбородок, приподняв ее лицо на себя, и склонилась к девочке, улыбаясь.
- А какое желание у тебя, Ай-не?
В этом положении их и застиг бой часов. Часы гулко и громко пробили пять раз – казалось, каждый удар отдавался вибрацией в ногах, проходящей через все тело. Усмехнувшись, Элизетт отпустила Айне и немного отстранилась, оглянувшись вокруг.
- Подумать только, уже пять часов… Время для чаепития! – Шляпница весело подмигнула гостье. – Традиция такая. Госпожа Альтроза, у вас есть зелья регенерации?
Смена темы была довольно резкой, но эссенция уловила, к чему клонит Элизетт, и согласно склонила голову.
- Да… Я вижу, это бедное дитя поранилось, играя…
Приблизившись к Айне, госпожа Альтроза погладила ее по голове, путая подрагивающие костлявые пальцы в черных волосах, и удалилась в потайной ход, соединяющий ее комнаты с главным залом – со стороны это выглядело так, будто эссенция просочилась сквозь стену. Кивнув с довольной улыбкой, Шляпница направилась немного в сторону от главного входа. Там в полу был черный квадратный провал со спущенной в него толстой цепью откуда-то с потолка, рядом стоял робот и панель с кнопками, рычажками и лампочками.
- Я не сомневаюсь, что тебе понравилась прогулка по башне, но сейчас предлагаю воспользоваться лифтом.
Элизетт пробежалась пальцами по панели управления, и стоящий у ямы автоматон принялся обеими руками крутить рукоять массивного барабана с намотанной на него цепью. Уже вскоре из провала со скрипом и позвякиванием цепи поднялась кабина в виде прямоугольной золотой клети – при желании там могло спокойно разместиться пятеро климбатов, а для двух хрупких девочек места и вовсе было предостаточно. Хотя вряд ли был шанс остаться наедине – Сказочник первым вошел в кабину и прислонился спиной к прутьям клети, скрестив руки на груди с безразличным видом, будто не имел никакого отношения к происходящему.
Проводив дифимэйра взглядом, Шляпница многозначительно хмыкнула, вошла следом в лифт и повернулась к Айне, протянув ей руку.
- Пойдем пить чай?

     Будучи молодым тансдентом, вам не очень-то захочется задавать много вопросов. В вашей жизни и без того будет много разных трудностей, начиная с тонкостей этикета в обществе, заканчивая тем, что вам ещё лишь предстоит осознать, как обращаться с той-самой-штукой, с которой вас, буквально только родившегося ребенка, но во взрослом теле, оставляют наедине, не давая каких-либо инструкций. Возможно, каждый считает, что во всем разобраться самим вам не предоставит труда, так что Натхёльн уже привыкла к тому, что, чтобы не поручили, разбирайся сама. Лучше было пройти через все круги мучений и, к тому же, куда проще, чем сказать старым учителям, что с первого раза ты чего-то не понял и тебе нужно бы повторит это, а ещё лучше и показать... Итак, вот она и здесь.
     Кеус вот уже как год являет собой человекоподобное существо, однако до сих пор ей иногда мерещится, что ноги - большие когтистые лапы и вон тот прохожий кажется весьма аппетитным... Но такие приступы происходили всё реже и всё смывалось из её памяти тем быстрее, чем больше времени она проводила среди других цивилизованных существ. Кажется, путешествие стало маленькой частью её не столько долгой жизни. И на Сиверике она оказалась изначально не одна, а с группой других студентов-трансдентов. С ними была и охрана, но куда более расхлябанная, чем та, что существует в наше время. Всё же, в те далекие времена, в клане барнаш не было такой чёткой дисциплины, как сейчас, пускай и скрытой под личиной культурного веселья. Задачей юных учеников здесь было провести время с пользой и понаблюдать за жизнью на планете, а также посетить пару мест. Что-то вроде учебного форума. На планету прибыли учителя с разных концов света, которые были готовы обучать и показывать ученикам всё в живую. Большой учебный городок находился между горами и городом.
     И как помнится, в тот день Натхёльн освободилась раньше всех, не проспав ночь, но сдав всё задание надоедливому ворчуну утром (пускай старый ворчун и выглядел как молодой парень, но приобретенные с возрастом манеры выдавали его с головой), так что она оказалась свободна. [float=right][/float]Тогда ещё пытливый неопытный ум жаждал проблем, не понимая ценности одинокого спокойствия, так что, взяв с собой пару необходимых вещей, она ушла, как только смогла, мило пощебетав с приставленной к трансдентам охранницей, к которой Кеус испытывала определенную симпатию, а та не стеснялась отвечать ей взаимностью, так что барнаш удалось незаметно покинуть комнаты учеников, а затем и небольшой учебный городок и направится в цветущий лес, где она снова проверила свою сумку на всякий случай, перекладывая вещи так, чтоб,  в случае чего, ими можно было бы быстро воспользоваться. В кожаной прямоугольной сумке завязанной на шнурок и перекинутой через грудь на другое плечо при помощи тонкого ремешка, покоилась странная потрепанная книжка, нож, чьё лезвие было испачкано соком каких-то растений, платок, в который этот нож был закутан, крупная склянка с розовым напитком, пара толстых бутербродов, завернутых в несколько слоев сухого пергамента и куча конфет разных видов, которые были в яркой маленькой коробочке - подарок все от той же Нэйт. Стоит заметить, что и деньги у Кеус были при себе, и она планировала занять себя чем-то помимо учебы, покуда она находилась здесь. За год её жизни в обществе ещё многое оставалось для неё загадкой, как и души людей и как себя с ними вести. Так что иногда она могла быть слишком резкой или непонятливой. Натхёльн планировала набрать трав и биологического материала для своих собственных исследований, а не запрашивать их в университете, так что её путь лежал подальше от учебного полигона.
     В лесу она чувствовала себя куда свободнее. Её высокая фигура в быстром беге мелькала между деревьев и камней. Ей так хотелось снова взлететь, но жизнь лишь дала её маленький отростки того, что когда-то было прекрасными крыльями. Так что небольшие, но аккуратные остатки крыльев за её спиной просто весело взмахивали в воздухе, переливаясь на солнце, но не позволяя оттолкнуться от земли и взлететь.

     Замечталась ли она? Сколько она бежит? И вот виднеется гладкий большой камень. Девушка забегает на него, отталкивается, взмывает вверх, раскинув руки словно крылья, а затем, словно очнувшись, группируется и падает вниз - к счастью, в воду. Глубокая спокойная часть реки. Кеус опирается на камни, подтягивается и оказывается на суше. Благо, сумка была заранее оставлена возле камней, уже забитая разными травами, в основном, ядовитыми... Но склянка с упомянутой ранее жидкостью была подготовлена для кое-чего особенного. Барнаш распустила намоченную косу, встряхнула волосы и уложила их наверх, затянув в тугой высокий хвост, а затем стала выжимать потрепанную юбку своей одежды. В её глазах читалась некоторая обеспокоенность, ей вновь казалось, что она та, что была раньше. Но на лице была лёгкая счастливая улыбка. Кеус взяла ботинки, которые стояли возле сумки на дела их на высушенные ноги, которые она вытерал подолом платья. Ей нужно было найти местных тусклых ящериц, чье тело после смерти начинает вырабатывать интересное вещество, и поместить одну или две из них в ту самую банку, чтобы не потерять ничего ценного. И тут она заметила других живых существ.

Люди, в простой одежде, похожие, скорее, на монахов, обрабатывали землю. Натхёльн довольно подметила про себя, что выходка её пока ничем страшным не обернулась и, подхватив сумку, она тихо стала огибать поля, заметив, что неподалеку есть мальчик, наверняка из местных. А такие обычно всегда знали где и какая тварь поблизости лазает. Обычно дети всегда ловили нечто такое маленькое и противное и совали друг-другу в лица, бегали с этим за девчонками или наоборот... Хотя, в прочем, трансдентка не разбиралась в детях, так как не имела прямого опыта общения с ними доселе и сама, скорее всего, не имела детей. Просто знала общее и распространенное мнение о них.
     - Эй, дитя, - Натхёльн старалась скрываться из виду взрослых за бочками и коробками, куда были сложены инструменты для аграрного хозяйства и навалены мешки с удобрением, но запах её не смущал. Она постаралась сделать так, чтобы её по возможности заметил только ребенок, она пригнулась, оперевшись одной рукой на грубые потрескавшиеся ящики, которые прикрывали её с одной стороны от ненужных взглядов, а другой рукой девушка манящим жестом подозвала к себе мальчишку. Это был столь простой и дружественный жест, сразу показывающий - я здесь старший, мне нужна твоя помощь и мне есть что предложить тебе взамен. Что же мог увидеть мальчуган, взглянув в ту сторону, откуда доносился звук? Зеленовласую девушку с мокрой головой и одеждой. Пускай оная и стала уже потихоньку подсыхать, поддаваясь солнцу, так что теперь мокрые пятна оставались в основном там, где ткань плотно прилегала к телу. Всё в её одежде было так просто, что это крайне резко смотрелось на фоне её тонких аристократичных запястий и сверкающих кристаллов на голове, которые выглядывали прямо из-под уложенных, но всё ещё вьющихся волос и поблескивали на солнце, пуская маленьких солнечных зайчиков. Светлое простое платье из добротной ткани порвалось и запачкалось на подоле, видимо, ещё тогда, когда она пробиралась через лес и каменистую местность. На платье были вышиты незатейливые яркие узоры, но совсем чуть-чуть, пуговицы строились тонким рядом вдоль груди, а рукава доходили лишь до локтей, затем шли защитные плотные отдельные темные рукава, которые не покрывали только покрасневшие пальцы девушки. На ногах незнакомки сидела пара добротны, но не очень старых кожаных сапог с плотной шнуровкой, которые также были в дорожной пыли и грязи.
     Натхёльн поправила сумку, перекинула волосы, убранные в хвост, через плечо и снова посмотрела на мальчишку. Она улыбнулась ему, секунду подумала, и сделав жест пальцем, мол, подожди секунду, полезла в сумку, внимательно в неё смотря и перебирая недавно собранные травы ловкими руками, некоторые цветы и коренья стали сыпаться из сумки прямо на землю, видимо там было слишком много всего. И вот, она кажется нашла, что искала. Трансдентка вытянула прозрачную коробочку, обвернутую яркой лентой. Внутри виднелись цветные леденцы, фруктовые бобы и яркие сладкие фигурки животных, которые приятно поблескивали на солнце. Коробочка помещалась в одной руке Натхёльн, она крепко держала её пальцами и вытянула перед собой. Затем она показала на паренька, потом ткнула пальцем в себя, а затем в коробочку.
     - Мне нужно найти таких маленький ящериц, знаешь? У них цвет чешуи как камень, а на пузе яркая маленькая полоска. Они ещё иногда попискивают так, очень неприятно. Не смогла их сама найти. Поможешь - дам это да ещё и пару монет в придачу.
     Она игриво и беззаботно потрясла возле своего лица яркой коробочкой. По краю её лица стекла маленькая капля воды. Пока она не всматривалась в мальчишку, но подметила про себя, что у неё возникли проблемы с прочтением его ауры, но она пока была не опытна и не придала этому значения, сконцентрировавшись больше на том, что это просто ребенок.

На что примерно можно ориентироваться по одежде

---

Но никто не пришел. Айне казалось, что она целую вечность вглядывается в горизонт. Ни титанических, скованных огнем и камнем мегаструмов, ни одинокой фигуры мальчишки. Только радиоактивное солнце утопает в набивших оскомину лиловых небесах. Она убеждала себя, что еще пара секунд – ничто для ее затянувшейся на тысячелетия жизни – и Инфирмукс вернется. Но надежда недолговечна, особенно для того, кто никогда ей не жил. Нет, Айне предпочитала отчаянье, мрачную решимость, действие вопреки, но никак не ожидания и веру. Слыша разговоры за спиной и видя, как меняется настрой ее людей, она чувствовала, что поступает неправильно.
«Что мне делать, Сату?» – климбат полагала, что никогда больше не произнесет этого. Фраза из того времени, когда она была потерянным и ненавидящим все столпы мира молодым климбатом. Когда видела в скорбилусе уже не монстра, уничтожившее все, что было дорого девочке, но мудрую наставницу. «Бескостный вопрос. Ты уже приняла решение», – безэмоционально отозвалась трансдент, но Айне не стала ругать ее за недостаточное почтение к чувствам.
– Прости, Иешуа, – тихо проговорила девочка. Смерть на Климбахе вещь привычная, как бы Демону не хотелось верить в обратное. Она повернулась, внимательно оглядывая наспех собранный лагерь. Жалкая горстка климбатов, не армия, скорее побитая жизнью банда. И все они с чего-то решили умереть за нее. Почему?
– Мы выступаем, – четко произнесла Айне то, что все давно хотели услышать. – Знаю, правитель из меня никудышный. Жаль только, Азмадан скорее сожрет кишки каждого из вас без соли и, чем станет достойной альтернативой. Я собираюсь вызвать его на честный поединок. Но подыхать вместе со мной или нет – личное дело каждого.
– С чего ты взяла, что мы идем подыхать ради тебя, Демон? – прокричал один из климбатов, одетых в форму тайной полиции, быстрее, чем Везевир успел обратить на него внимание. Айне улыбнулась. Впервые после того, как попрощалась с Темным Эфиром.
– Верно. Если и подыхать, то только ради девятой зоны. Мы будем драться за Шантитус, за каждый миллиметр выжженной радиацией земли. За каждый уровень Иштарана, каждую улицу и каждую захудалую халупу. И даже если мне суждено проиграть, я буду знать, что мне довелось сражаться бок обок с самыми безумных климатами, каких только видел Энтерос! Теми, что плевать хотели на Азмадана и пророчества!
Демон не могла представить, что ее короткая речь произведет такой эффект, но собравшиеся здесь и сейчас горячо поддержали ее. Чуть меньше сотни глоток выкрикивали лозунги, прервав тишину, успевшую опротиветь за время долгого ожидания. Девочка не верила собственным глазам, ведь согласно всем прочитанным ей политическим трактатам, у нее не было и шанса воодушевить даже последнего глупца. Было ли дело в долгом ожидании или в том, что Айне инстинктивно удалось ухватиться за то, что действительно было важно для собравшихся здесь – не правительница и незнакомая многим честь, а собственный дом, вновь обретенный после долгих скитаний? Не имеет значения, ведь сегодня Демон пойдет в бой не одна. Ради клятвы, ради собственной зоны, ради Инфирмукса, наконец, она не позволит Азмадану дышать отравленным воздухом мира, ставшего для столь многих родным.
Немногочисленные сторонники правительницы девятой зоны отбыли на часть раньше, чем вдалеке показались силуэты мегаструмов.

«Слишком поздно, Иешуа», – с нотками грусти ответила Айне. Она стояла на расстоянии меньше полуметра от Инфирмукса, появившись всего секунду назад, аккурат к тому моменту, когда он отправил мысленное послание, а дверь за спиной новоявленного правителя была аннигилирована на молекулы.
Но девочка явилась не одна, прихватив с собой всю свою потрепанную долгим путешествием сквозь кишащие тварями катакомбы свиту. Красноволосый даденгер сжимал массивный двуручный меч и, похоже, пытался испепелить Азмадана взглядом, миниатюрная ламия придерживала увитый резьбой и шестернями мушкет, простой деревянный посох светловолосого трансдента угрожающе переливался магическим сиянием, а со вскинутых ладоней планетарного духа вот-вот сорвется пара-тройка могущественных печатей. По скромному мнению Айне, с такими союзниками не стыдно и умереть.
К несчастью, Азмадан тоже прихватил компанию. Один неясный жест климбата, и его сторонники заполонили площадь один за другим. Люди диамантового круга, в том числе старый знакомый Азария, обзаведшийся парой шрамов, длинноволосый дракон, чей наряд стал богаче прежнего, но неудачных кукол-клонов при нем не было, и многие другие, смотрящие на Эфира и Демона с презрением и ненавистью.
– Так ты и есть Азмадан? Ведешь себя как правитель, но даже не удосужился победить меня в бою. Хочешь исправить это недоразумение? – произнесла девочка, ударяя лезвием одного кривого клинка об лезвие другого.
– А мне с того какая выгода? Твоя крепость захвачена, твои люди признали во мне правителя. Даже если я сумею взять вверх, разве твой драгоценный друг не прикажет своим прекраснейшим творениям разорвать меня на куски? Хорошая гарантия справедливого поединка, ничего не добавишь, – усмехнулся Азмадан, беззастенчиво рассматривая Айне, так, будто пытался прочитать ее мысли. – Так вот они какие, женщины, ради которых мужчины идут на смерть. Если дорожишь своим самцом хоть на десятую часть так же, как он дорожит тобой, уходи. И забери с собой ту кучку оборванцев, что по какой-то невероятной причине сочла достойными противниками для моих спутников. Взгляни на Иешуа: еще немного, и его разорвет та сила, которую он неспособен сдержать. Будешь и дальше выкрикивать обвинения, пока он умирает?
«Что есть абсолютная смерть? Не смерть тела. Смерть духа. Дети мертвого мира погибают прямо сейчас и ни один из вас не способен это изменить», – произнес голос собрата Эреба и Сату, который только они одни могли услышать. Скорбилус Азмадана был почти столь же разговорчив, как и он сам. «Закрой гниющую-разлагающуюся пасть, мегаструмово отродье. Айне, не слушай изменяющего-сращивающего!.. Скользкий-находчивый Эреб, сейчас же свяжись с Огоньком! Не могу подчинить тело! Нужно спасаться-бежать», – крики трансдента утонули в хохоте древнейшего модэста. «Глупая маленькая Сату. Ты, я и он связаны куда прочнее, нежели вы с девчонкой-смертницей. Какая чудная удача – вы оба произошли от моего семени, а потому неспособны бороться с возведенной праотцом преградой. Смотрите, наблюдайте за тем, как разлагается разум носителей. Пока еще можете наблюдать».
Слова Азмадана попали точно в цель. «Потерпи, пожалуйста, потерпи. Еще немного и все закончится», – Демон не могла не видеть, в каком состоянии находится Инфирмукс, но стоит ей только сделать шаг вперед, и улицы города вновь зальет кровь, как три дня назад. Азмадан стоял между двумя правителями, разделяя их и не оставляя никакой возможности поделиться с контролирующим мегаструмов климбатом частью своей энергии. Нужно было сосредоточится на разговоре или хотя бы приготовиться защищаться… Но все ее мысли были заняты Темным Эфиром, успевшим за этот долгий день «умереть» и вновь «воскреснуть». Айне молчала, не шевелившись нашептывая мальчишке банальности, в которые сама до конца не верила. В глобальной игре настал тот самый момент, когда любое действие приведет к проигрышу в той или иной мере. А время и не думало остановить свой ход.
Неожиданно пространство вокруг зарябило, как вода во время дождя, налилось тусклым пунцово-фиолетовым сиянием. Ментальная связь двух климбатов, казавшаяся нерушимым преимуществом, вдруг обратилась в слабость, которой Азмадан поспешил воспользоваться. Он не потратил ни мгновения зря, и единственным способом прервать ритуал было мгновенное нападение. Вот только Инфирмукс и Айне не слышали ни отчаянных криков Сату, ни настойчивых советов Эреба: скорбилус распечатанного правителя воспользовался их «родством» и заблокировал связь, оставив лишь отголоски эмоции. Но Эфир был слишком занят контролем мегаструмов, а Демон лихорадочными размышлениями о том, как разрешить ситуацию. Неясным ощущениям никто не внял.
Тела Айне и Инфирмукса повалились на землю в одну секунду. Азмадан оскалился и, кажется, собирался отдать некий приказ, но вдруг на его изрисованном лице отразилось удивление и даже страх. Клятва, цепью сковавшая правителей, задела и его, насильно затягивая в ту же ментальную бездну, что амбициозный климбат подготовил для попытавшихся остановить его собратьев. Все те, кто был на площади, окончательно осознают происходящее только мгновение спустя, а пока…

… где-то в иллюзорном мире, собранном из воспоминаний всех трех обитателей Климбаха, проснулась девочка, не имевшая прошлого, только имя. И она была не одинока.

---

Дарлай как раз закончил сбор данных и приступил к их обработке, когда в помещении лаборатории вспыхнул синий свет (наиболее приятный для инсектов) и мертвый женский голос произнес:
- Внимание. Перегрузка системы. Разбалансировка ментальной проекции одного из контактеров в третьей сфере. Угроза выгорания. Угроза потери контроля над стабилизирующим полем.  Угроза потери разумности в горизонте разворачивающегося парадокса, связанного с восстановлением причинно-следственных связей. Угроза  потери базы данных. Угроза потери задействованных в эксперименте подопытных. Рекомендации: немедленно  вывести подопытных из ментальной проекции, при необходимости активировать шоковое пробуждение. Повторяю:.. -  И сообщение прокрутилось заново. Дар всмотрелся в побежавшую по сфере информацию, не  обращая внимания на тусклый, не отрывающийся от него взгляд девчонки, наблюдающей за ним изнутри, озабоченно глянул на неподвижного Габриэля, на Деладора, осевшего рядом с хирургическим столом, на котором громоздилась туша арахны. Затем его взгляд снова остановился на мигающих данных, из которых следовало, что причиной перегрузки в системе был князь, точнее, его реакция на что-то произошедшее. Инсект нахмурился, пытаясь понять, что пошло не так, но времени разобраться не было, потому Дар пробежался пальцами по контактам, проецируя свой голос таким образом, чтобы все заинтересованные его услышали:
- Господа, в связи с инициацией парадокса доступы в реальную сферу утерян, и я вынужден вывести вас принудительно. На выходе может иметь место головокружение, тошнота, временная дезориентация в пространстве. Восстановление всех физиологических параметров через пять минут после выхода. Начинаю обратный отсчет.
- Пять
- Четыре
- Три

Голос Деладора, так не похожий на привычный, сорванный ли в страсти, холодный и отчужденный на совещаниях – резанул по нервам, напряг, заставил мобилизоваться. Создавалось внутреннее ощущение угрозы, на которую тут же отреагировала окружающая действительность, вспыхнув и осыпавшись алыми искрами,  стирая и пески, и обломки, вместе с ними  и странные будоражащие образы. Даже кусок горизонта обвалился, открывая черное, подсвеченное синим, ничто.
Князь удивленно передернул плечами, отметив про себя происходящее,  и снова повернулся к возлюбленному, про себя удивляясь его реакции:
- Под насилием я имел ввиду именно насилие, Дел. Мне пришлось выдрать сердце у антропоморфной формы и, проломив хитин на брюхе паучихи, окунуть его в сердце арахны. Должен констатировать, слияние после предпринятых действий  пошло гораздо быстрее, полнее, даже, я бы сказал, полноценнее, тем более девица и испугаться, как следует не успела, что, согласись, огромный плюс. По крайней  мере, уродств мы не наблюдаем, а они были бы неизбежны при перекосе сознания от панического ужаса. Что касается всего остального.. – Гетерохромные глаза смотрели чуть с хитринкой. – А дядя.. Дядя был затейник, тут не поспоришь.
Князь осмотрел свое фиолетовое одеяние, поморщился, щелкнул пальцами, и когда облачение поменяло цвет на белое с золотом поморщился еще раз. Странное неприятие родовых цветов его и раньше слегка удивляло, но сейчас почему-то они раздражали даже больше, чем фиолетовые цвета Объединения пути. Стоило все-таки заняться делом, к которому переодевания не имели никакого отношения, но тут заговорил Деладор, и его вопрос пошатнул Габриэля в буквальном смысле. Удержав равновесие, он скрестил  руки на груди, чуть склонив голову к плечу, как любил когда-то давно, и пытался оценить вопрос без эмоций, оценить, отсечь то, что вызывало внутренний протест, царапало неправильностью,  ему не нравился вдруг изменившийся голос, а главное,  тон Деладора. Глаза утратили хитрецу, в них сначала скользнуло недоумение, а после и раздражение, от которого обвалился  еще один кусок горизонта, а в лицо сыпануло синим песком.
- Тебе самому не кажется странной постановка вопроса? Я информирую тебя о собственных ощущениях, которые, собственно, благодаря нашей  общей паутине, ты и сам улавливаешь. Я проговариваю вслух для более полной  концентрации, тем более, мне интересно, отчего образы именно такие, несущие совершенно определенный и явно насильственных характер. И вот что меня  теперь действительно интересует, так это твоя реакция. Сам не находишь ее несколько странной? – Голос беловолосого слегка остыл. -  Разве я предъявлял тебе какие-то претензии? Что касается последнего вопроса, если я правильно понял, он для тебя самый важный, то ничего сказать не могу. Я не рассматриваю бред в качестве возможных обстоятельств до тех пор, пока не получу четкого его обоснования. Оно имеется? Нет. Следовательно, - Его прервал грохот обвала, дорожка посыпалась в ничто, разрастающееся и поглощающее уровень, на котором оставались два инсекта с химерой, и послышался негромкий голос Дарлая, звучащий словно из ниоткуда.
Габриэль переглянулся с Деладором, подошел к нему вплотную, протянул руку, переплел пальцы:
- Нет смысла придумывать кошмары, Дел.

- Два.
- Один.
- Вывожу.
Дар аккуратно нажал на черную кнопку.

---

Отрезвляюще. Инфирмукс вдруг осознал, насколько его собственный разум лабилен и насколько собственная личность подвержена чужому воздействию, если речь едет о чьих-то жизнях. Уж неизвестно, воздействие ли Айне на его менталитет или просто общечеловеческие ценности стихийно взыграли, но когда Баст говорила… говорила о происходящем, то климбат испытывал странное давление. Неприятие, омерзение. Даже сделал шаг назад, не из-за страха – нет, из-за острого чувства безысходности. Он не недооценивал врага, эта тварь слишком сильна и ее слова о цене собственной жизни правдивы, если сожранный ею кристалл будет работать и дальше, то она устроит кровавую баню… да и, сумев переписать некие непоколебимые константы мира, чудовище с привлекательным ликом явно не настолько глупо, как хочется надеется. Как он желает… жаждет. [float=right][/float]Она не будет тупоголовой овцой, она не пойдет на убой смиренно склонив голову и позволив себя проиграть, иначе… Инфирмцукс будет очень разочарован, ведь она сумела, пусть по своему, но доказать и деосу и всем им чего стоит. И чтобы не задумала Эвелейн, карт которой климбат не знал, девушка очень рискует. В ситуации, когда враг может превратить его самого в фарш, Безумная дримма рискует даже не увидеть, как ее лишат головы. Однако… Инфирмуксу было по большей мере плевать на чужие планы, каждый сам в ответе за свои поступки, как бы выигрышны или провальны они не были, у каждого своя голова на плечах. Он как никто другой знал цену покосившемуся рассудку, знал, что такое жить в беспамятстве, знал, что собственный разум способен быть главным врагом. Не Баст с ее прихлебателями, не внешний мир, ненавидящий климбатов и весь проклятый Климбах, не очередной встреченный монстр или безумная девица. Нет. Главный враг внутри каждого из нас – это психика. Внутренние механизмы, видение мира, и в данной ситуации, то, что видел Инфирмукс, мог не видеть Нирон, а то, что видела Эвелейн, мог не видеть Инфирмукс. А Баст? Что видит Баст? Горстку безумцев, часть из которых собралась рвать ей глотку, а один из них, далеко не самый мощный, предлагает союз со смешными условиями или реальную угрозу жизни, в которой предложение даже полумертвого Абдулы будет спасительной соломинкой? Сколько ловушек и заначек «на всякий случай» у этой твари сокрыто? Сколько тайных механизмов, которые способна активировать та же Эвелейн или Калеб? Ноль? Одна? Две? Или не сосчитать?
Мальчишка оцепенел, обдумывая дальнейшие действия и смотря на алый рот хранителя свитков и понимая, что ему сейчас нужен какой-то толчок. На кону жизнь Энтропиуса и Рэсс? Что если все так и есть? Что если…
Именно звонкий и громкий голос Нирона стал отрезвляющим механизмом, этот голос ударил его не хуже раскаленной биты. Все верно. Главное правило – не торговаться с террористами, надо уже приходить в себя и срывать тормоза. Позволить чувствам затопить рассудок и полностью себя подчинить…

– …многие погибнут, а кто не погибнет, останется калеками. Решайте!!! – климбат осклабился, ожидая, когда Нирон начнет свои действия, а после ответил, – Не преувеличивай, может, у тебя и были причины злиться на весь мир, но ты упустила единственный шанс, что мог бы избавить тебя от бед! И с чего ты решила, что мне есть дело до здравия остальных? Впрочем, ты безумная тварь и чтобы убить тебя достаточно одного меня, – вот здесь климбат не то чтобы блефовал, но он не мог знать точно, во-первых, он сам не всесилен и уже порядком измотался, схлестнись он с Баст после продолжительного отдыха – другое дело, а так… но и она берет свою силу от кристалла, она была вынуждена нести разрушение, защищать себя и творить, выкачивая резервы до остатка.
– Не знаю как ты, но если предлагаешь мне выбор, сдохнуть самому, но при этом уничтожить тебя, я согласен! Хотя, никогда не мечтал пасть от руки подстилки бога хаоса, так что не надейся, что прикончишь меня с легкостью!
Позволить ярости потопить себя в раскаленном огне безумия, сказанное не больше очередной маски, притом эту маску предстоит доказать делом. Все внутри сжимается в неповторимый огненный шар. Кажется, он смеется и что-то передает вокруг себя, не телепатический сигнал, а послание вроде «Баст – моя», если дураков нет, поймут, что рисковать понапрасну не стоит, здесь есть, кому издохнуть. Он первый в очереди к костлявой. Сам так решил. Только беловолосого мальчишку чуточку жалко, совсем еще ребенок, по любому полезет на рожон и рискует развесить свои кишки красивенькой гирляндой по многочисленным пальцам позолоченных мраморных дев.
[float=right][/float]Пламя не будет вечным, оно иссякнет рано или поздно… последний вдох и выброс силы на финальный берсерк (+3). Боль… вновь испепеляющая клетки боль, будоражащая и заставляющая нейроны головного мозга работать быстрее, чем движутся, меняются события окружающего пространства, но ведь Баст сумеет не хуже и, вероятно, быстрее.
Поверхность кожи раскалилась до невероятных пределов за считанные мгновения, на руках, щеках, торсе и ногах проступают что-то вроде «вулканических узоров», поэтому физический удар не только способен переломить некоторым не шибко мощным  тварям хребет, но и сжигает его в энергетическом пламени дотла. Рога также сменили свою форму, выгнувшись назад и волна «шумов», усиливающих его невосприимчивость к магии дала о себе знать. Достаточно ли всего произошедшего? Он понимал – нет, все это не способно обеспечить его победой. Где же ты, бог удачи, когда так нужен?
Была ли Эстус? Была, в момент ее активации климбат бросился вперед, рассчитывая, что гигантская мощная волна раскаленной энергии разрушит своим появлением щиты твари, уже не раз заставившей его прощаться с рассудком.
Дикий, неудержимый и неживой танец мальчишеского тела в снопе горячих искр. Он налетает наотмашь направляя удар пяткой в челюсть хранителя, ощущая свист воздуха на сверх-скорости, и ощущение гравитационного сжатия, удары магических вспышек под телом. В следующем ударе коса раскаляется добела под действием руны Ȭ  и распадается на составные части. Лезвия крепятся к рукам и ногам, череп распадается на осколки и защищает часть головы, позвоночный столб косы «впаивается» в позвоночник Инфирмукса сверху. И все это практически на лету.
В голове пульсирует лишь одна мысль – он хочет, чтобы эта тварь сдохла. Он жаждет распотрошить ее, вскрыть ей брюшину, разломать хребет на острых осколки. Забить ее до смерти в жестоком ближнем бою. Некрасивом бою, омерзительном бою. Бою, когда атакующий, действительно, бьет с жаждой… с потребностью уничтожить. Бьет, стремясь проломить податливое тело, ощутить на кулаке, босой ноге или где повезет солоноватую густую жидкость, почувствовать как собственное тело входит в глубь, как слух улавливает едва различимое «хлюп» и «шмяк». Он жаждет… жаждет настолько, что сводит челюсти, а скорость и удары возрастают. Инфирмукс верткий малый, движется бешеным хищником вокруг, вытанцовывая движения смерти, однако чем дольше будет тянуться бой, если он, конечно, не плод воображения «поехавшего» разума, тем больше климбат теряет самоконтроль. И уже простейшие атаки могут быть им упущены, задавленные неестественным желанием и необходимостью – разорвать цель.